дела,
ни одному человеку.
Никому, кроме Ворчуна.
-Никому?
-Нет, только Ворчуну.
-А я?
- А тебе есть до меня дело?
- Зачем бы я тебя иначе
привела на земляничную поляну?
-Надо подумать об этом
основательно...
- Я никогда не умру.
Буду сколь угодно старой,
но не умру.
Я боюсь...
Я боюсь, что я, Хенрик, вдруг
провалюсь за край, в темноту,
в неизвестность...
-Зачем ты мне это рассказываешь?
-Не знаю. Но такие мысли приходят иногда.
Но это довольно интересно, разве нет?
Кстати, это ведь ты начала.
-Земляника.
-Точно, чёрт.
Хенрик...
Я думаю, мы будем друзьями.
И я так думаю.
Мари...
И в ту же неделю нас
навестил дядя Эрланд.
Он подарил мне браслет,
поцеловал мне руку,
восхищался мной
и был очень милым.
К обеду было вино.. Тётя
Элизабет многовато выпила
и рассказывала про то,
как всё было,
когда мама была жива.
Но никто не слушал.
Схожу за кофе.
Не называй меня дядя.
В мои годы не очень приятно,
когда молодая и красивая женщина
называет тебя "дядей".
-То есть ты считаешь меня
молодой и очень красивой женщиной?
-Такая же, как была твоя мама.
-Ты ей тоже дарил подарки?
-Это делали все.
Она любила получать подарки
в знак признания её таланта.
-Думаю, ты был влюблён в неё.
-Я восхищался её талантом
и хотел, чтобы она это знала.
-А этот браслет- знак
восхищения моим талантом?
-Слушай, Мари...
Если бы ты не была дочерью
моего старого друга,
я бы тебе сказал кое-что...
-Скажи, тем не менее.
-Я не решусь.
- А давай представим, что я
- совсем другой человек,
ну, например, мама.
- Мы могли бы убежать, ты и я...
-Убежать?
- Убежать. Далеко, далеко...
чтобы насладиться жизнью сполна.
-Насладиться жизнью сполна...
-Надо наслаждаться каждым мгновением.
-Но я наслаждаюсь каждым
мгновением.
-Ты так считаешь, бедное дитя?
Счастлив тот...
Счастлив тот, кто научит тебя этому.
В жизни столько всего.
-Но дядя Эрланд...
-Если ты только перестанешь
называть меня дядей...
-...то я перестану называть тебя...
-...моя малышка.
Танцам своё время... У тебя ведь
наверняка есть молодой танцовщик -
-с которым вы мечтаете,
ссоритесь и планируете
провести всю жизнь?
Нет. У нас в труппе нет
на это времени, ни капли.
-Это правда?
-Не будь слишком уверен в этом, дорогой Эрланд.
А я совсем не уверен,
когда речь идёт о тебе, дорогая Мари.
Возможно, в один прекрасный
день ты позаботишься обо мне
и женишься на мне.
Смею ли я надеяться?
Ты говоришь, как в старом романе.
Конечно, ты можешь надеяться.
"Настанет день, когда я буду твоей".
-Чёрт, мне надо бежать.
-Куда? Нам тут так хорошо.
-У меня есть дело.
-А могу я пойти с тобой?
-Нет, конечно, нельзя.
-Мари!
Она убежала, Эрланд.
Тебе за ней не угнаться.
Привет!
-Привет! -Привет.
-Ты чем-то расстроен?
-Нет, я не расстроен.
-Ворчун, чем расстроен твой хозяин?
-Я же сказал, что не расстроен.
-Если не расстроен, то не говори так сердито,
Но мы с Ворчуном видим, что
хозяин расстроен.
-Не валяй дурака!
-Ты обиделся на то, что я опоздала?
-Совсем нет.
Тогда хозяин, должно быть,
обиделся на что-то,
о чём мы не догадываемся.
Кто этот дядя Эрланд?
Почему вы так веселитесь вдвоем?
Ты влюблена в него?
Дядя Эрланд!
Этот старикашка!
Он не старикашка, он влюблен в тебя,
каждому дураку видно!
-А тебе видно?
-Значит, я, по-твоему, дурак?
-Если он и влюблён в меня,
то это его личное дело.
-Он постоянно таскается за тобой,
он был на представлении.
-Ой-ой-ой... Ты такой ранимый?
Давай, расскажи о своей ревности.
Ой-ой-ой... Это так ранит?
Получил! Получил!
Это была ночь после
трепетного горячего летнего дня,
наполненного ослепительным
солнечным светом.
Стояла поразительная тишина.
Она простиралась
к беззвёдному небосводу.
Молчание между нами
было тоже поразительно.
-Камни ещё тёплые.
-Всё выглядит каким-то
нереальным сегодня.
-Правда, красиво? -Красиво.
Как будто мы в мыльном пузыре.
Так красиво, что хочется
разлететься на куски, исчезнуть,
превратиться в ничто.
-Наверно, приятно целоваться.