Валентины
предложил мне работать в его фирме.
- И ты принял предложение?
- Я думаю, я откажусь.
Почему? Это хорошая
возможность.
Может быть, ты в результате смог бы жить
жизнью, которая тебе больше подходит.
Я позвонила в клинику.
Томазо умер.
Когда ты позвонила?
Почему ты мне ничего не сказала?
Ты играл там, внизу... Он действительно
был для тебя хорошим другом?
А для меня он был
неизмеримо больше.
Он приписывал мне такой ум, такую
силу, которой я сама никогда не обладала.
Сколько дней он провел рядом со мной,
заставляя меня что-то изучать.
Мне совсем не хотелось. Я была настолько
погружена в свои мелкие проблемы...
А он настаивал, почти преследовал
меня. Это сводило меня с ума.
Я его стала почти
ненавидеть из-за этого.
И ни разу, ни разу он
не заговорил о себе. Только я, я, я.
А я ничего не понимала.
Я была о себе невысокого мнения.
Как смешны молодые люди
с этой их наглостью, нахальством.
Они думают, что все будет
длиться вечно.
А ты? Ты сразу начал
говорить о себе.
Это было для меня что-то новое,
и я была так рада.
Для меня не было
ничего слаще этого.
Потому что я любила тебя.
Тебя, не его.
Пусть даже и его поклонение
раздражало меня и льстило тебе.
Разве не так?
Да, но не совсем. Он не был сильным.
Он был скорее беззащитным человеком.
Мне сегодня вечером хочется умереть,
потому что я тебя больше не люблю,
и поэтому я в отчаянии.
У меня такое ощущение, что я уже старая,
что я отдала тебе всю свою жизнь.
И я бы хотела больше
не существовать, потому
что любить тебя я
больше не могу.
Эта мысль мне пришла в
голову, когда мы сидели...
в ночном клубе, и ты
так скучал со мной.
Но если ты говоришь, что ты
действительно хочешь умереть,
это значит, что ты
меня все еще любишь.
Нет. Нет, это только
жалость.
Я ничего тебе не дал.
Я ничего не осознавал.
Я разбрасывался своей жизнью направо
и налево как последний болван.
Брал... и не давал взамен,
или давал недостаточно.
Вполне может быть, что
я вообще-то немного стою.
Я проводила целые дни
лежа в постели и читая.
Томазо давал мне все
новые и новые книги.
Он мог бы меня даже поцеловать,
я бы не сопротивлялась из-за скуки.
И он смотрел на меня
в то время, как я читала.
Все эти книги, которые
абсолютно ни для чего не нужны.
Я быстро могла прочитать
двести страниц в день.
Странно, как я
раньше не понимал...
Только сегодня я понял,
если отдаешь что-то
другим, то, в конце концов,
это приносит пользу и тебе.
Зачем они играют? Они думают,
что от их игры день изменится?
Лидия, давай закончим
этот разговор.
Мы все еще привязаны
друг к другу, я уверен.
Я люблю тебя.
Я уверен, что я все еще люблю тебя.
Что мне еще сказать? Пошли домой.
Сегодня утром, когда я
проснулся, ты еще спала.
Понемногу отходя ото сна,
я слышал твое легкое дыхание
и сквозь твои волосы, закрывавшие тебе
лицо, я увидел твои закрытые глаза.
Я почувствовал, как от волнения
у меня подступает комок к горлу,
и мне захотелось закричать, чтобы
ты проснулась, но ты глубоко спала...
В полумраке кожа твоих
рук, твоей шеи была живой,
такой теплой и нежной, мне
захотелось ее поцеловать,
но я боялся разбудить тебя.
Я испугался, что ты проснешься
в моих объятьях.
Я предпочитал сохранять тебя такой,
как неподвижную вещь, которую никто
не может у меня отнять, поскольку
я являюсь единственным владельцем.
Сохранить твой образ,
неподвластный времени.
Но помимо твоего лица
я видел нечто более
глубокое и чистое, в чем
я отражался как в зеркале.
Я видел тебя в измерении, которое
охватывало все мгновения жизни,
все годы : грядущие и
те, которые я прожил,
не зная тебя, но уже
готовый к встрече с тобой.
Это было маленькое
чудо пробуждения.
Впервые почувствовать,
что ты мне принадлежишь
не только на эту минуту, и
что ночь продолжается навсегда.
Это было чудо твоей крови, твоей мысли,
твоей воли, сливавшейся с моей.
На секунду я понял, как
я люблю тебя, Лидия,
и это ощущение было настолько острым,
что мои глаза