формы
и проявляли себя утончённые умы,
стремившиеся достичь эстетического
и морального совершенства
или искавшие богатства в простоте.
Эстетические вкусы японцев
кажутся нам зачастую
парадоксальными и неудобоваримыми.
Алекс Беннет понимает их хорошо,
он японовед из Новой Зеландии.
Он преподаёт японцам
японскую культуру,
которая порой остаётся загадкой
даже для многих молодых японцев.
Приветствие в рёкане.
Там уже ожидает господин Авакаи —
он подаёт домашние тапочки.
Начинается благотворное
погружение в другой мир,
в другое временное измерение.
Горничная встречает гостя у порога,
но она не только следит
за чистотой и порядком,
она является безмолвным
проводником, служительницей.
В рёкане она отвечает
за благополучие гостя,
которого она в некотором роде
вводит в эту среду, прислуживая ему
с изысканной вежливостью и окружая
заботой до самого его отъезда.
Каждая горничная обслуживает одного,
максимум двух гостей.
Она говорит с просительными интонациями,
её жесты изысканны и сдержанны.
Сначала она представляется гостю.
Её имя Како, она
«ответственная за комнату»,
так это называется в «Таварая».
В знак приветствия
она подаёт чай и лакомство.
Но что это? Почтенный гость
сел напротив токономы*?
[* Декоративная ниша.]
Нет! Гость должен сидеть спиной к ней,
и хотя он её при этом не видит,
но сам будет являться
как бы частью её.
Токонома — это гордость каждого
хозяина, принимающего гостей,
а для «Таварая» — ещё одно упражнение
по достижению совершенства.
Там может лежать тщательно выбранный
каллиграфический свиток,
висеть рисунок тушью
или стоять дорогая ваза с икебаной.
И больше ничего — чтобы оставить
свободу для фантазии.
Ничего не давит на гостя, не приковывает
его внимания, не отвлекает.
Как только горничная его покидает,
гость остаётся наедине
со своими мыслями и садом.
Алекс Беннет,
японовед
Если вы посмотрите в сад,
то сразу заметите,
что в нём есть центральное место.
Оно притягивает внимание
наблюдателя, наводит на размышления.
Вид на сад — как картина,
как взгляд в другую вселенную,
если можно так выразиться.
Центральное место в нашем случае —
это родничок и камень с надписью.
Вместе с фонариком,
деревьями и мхом
они образуют очень нежную,
приятную картину.
Она воздействует так,
что беспокойство,
повседневный стресс уходят.
Созерцающий их может почувствовать себя
внутренне обновлённым и освобождённым.
Всё в «Таварая» нацелено
на освобождение духа, пусть и малое.
Например икебана, ожидающая
гостя в каждой комнате.
Ею занимается Хэндзато Сукати.
Волшебство икебаны тоже заключается
в изысканном и продуманном равновесии.
Икебана должна выглядеть
как бы «случайной».
Очень естественной,
немного произвольной.
Но опять-таки — это высшее искусство.
Потому что ничто — ни углы наклона,
ни направление, ни расположение,
ни длина — не доверят случаю.
Открыть упорядоченность
в том, что кажется произвольным, —
это тоже поиск смысла жизни
и стремление к просветлению.
Этот путь в Японии всегда лежит
через общение с природой.
Каждое утро на рассвете
в дзенском храме Рёандзи в Киото
граблями выравнивается гравий.
Совершенство линий
углубляет самопознание.
Камни, разбросанные
на первый взгляд случайно,
как бы приглашают наблюдателя
искать смысл в этой случайности.
И опять-таки они
не перегружают, не давят.
Только тому, кто откликается
на это приглашение,
кто готов задуматься и помечтать,
тому в этом саду —
произведении искусства XVI-го века —
откроются новые острова
и континенты, порядок в хаосе.
Алекс Беннет,
японовед
Таково назначение
каждого японского сада.
На первый взгляд он кажется
неструктурированным,
но если внимательно присмотреться,
то можно найти совершенный порядок
в этой кажущейся неразберихе.
Так же, как и японская
чайная чашка —
её цвет и форма, возможно,
не всегда совершенны,
может быть, она даже
асимметрична или искривлена,
но чем дольше её разглядываешь,
при этом словно бы