Анализы показывают,
что не было. ЭКГ в норме.
У него сильное переутомление.
Гипертония, воспаление
среднего уха, расстройство сна.
Но приступа не было.
Иногда физические симптомы
заменяют собой психические.
Райан? Не ожидала.
Можно я расскажу?
Что вам сказать, не знаю,
чем вы тут занимаетесь...
Конечно, расскажи.
О чего начинать?
О чего хочешь.
О того, что мой брат - ублюдок?
Говори, что хочешь.
Мой брат - ублюдок, а теперь ещё
и великомученик, потому что погиб.
А, да, он погиб, он мёртв, понятно?
Ты его не видел с тех пор?
Нет, я всё время был в отключке.
Когда мать приехала, я вообще
не мог двинуться.
Так что, нет, не видел.
Просто лежал на кровати и ждал,
как все будут вокруг него бегать,
когда его привезут.
И его дебилы-друзья будут
что-то писать на гипсе.
А может, и трахнет кого-нибудь
под это дело.
Так что, даже не поехал к нему
в больницу.
А теперь, если вдуматься...
...он и ублюдком-то особо не был.
Он ко мне хорошо относился.
Мог на меня наябедничать,
но не стал.
Мы всё время вместе что-нибудь
делали,
я ему во всём подражал.
Я его так любил.
А из-за этой хрени даже
не попрощался.
Вообще ничего не успел сказать.
Знаете, была единственная
возможность,
а ты её упустил.
Всё, больше никогда не удастся.
Без него так плохо, ужасно плохо.
Добрый день, миссис Бруэр.
Добрый день. Когда он проснулся?
Вчера утром.
Никто не звонил. Он в порядке?
По-видимому. За ним приедут
из Райкерс минут через 10.
Я могу с ним поговорить?
Только быстро.
Здравствуйте.
Я Грэйс. Бруэр.
Мама Беннета. Он был в машине.
И?
И вы последним видели моего
сына живым.
Я ехал на зелёный. Я вас засужу.
Вы помните?
Вам получше?
Вы что, сами не видите? Получше.
Я видела запись камеры, и вы,
похоже, ему что-то говорили.
Успокаивали, разве нет?
Никого я не успокаивал.
Мне вообще не до этого,
если не заметили.
Вы не помните, ему было больно?
Не хочу об этом говорить.
Я так долго ждала этой
возможности. Пожалуйста.
Всё хватит, уходите.
Нет, не уйду. Я не могу.
Он не принял героическую
смерть, если вы об этом.
Нет, не об этом.
Не знаю. Всё так быстро
произошло.
Он спросил, это из-за него?
И вы ему сказали, что нет?
Я сказал: "Не волнуйся".
А что ещё?
Вы действительно хотите знать?
Больше всего на свете.
Его зажало между капотом моей
машины и дверью.
Там весь этот металл,
может, он только из-за этого
и был более-менее цел.
Я не стал его трогать. Я бы и не
сдвинул, даже если бы хотел.
Одна рука была согнута,
как будто её оторвало.
Никогда такого не видел.
Мне через кабину пришлось лезть,
чтобы до него добраться.
Он вряд ли что-нибудь
чувствовал.
Ему, кажется, было холодно.
И вы дали ему свою куртку.
Да. Только без толку,
ему было холодно из-за того,
что он был весь в крови.
Что, много крови?
Много? Да?
Я никогда столько не видел.
Он был напуган?
Там трудно было что-то
понять.
Отолько всего.
Он, кажется, плакал.
А плакал из-за того что больно,
или из-за того, что страшно?
Какая разница?
Из-за чего?
От страха, наверно.
Как, по-вашему, он понимал,
что умирает? Он знал?
Он понимал, что дело плохо.
Но мы не говорили ни о каком
Боге,
я ему сказал: <<Жди сирены,
как только услышишь, значит,
всё в порядке>>.
О, Господи,
ну, почему же меня там
не было?
Я бы его успокоила, смотрела бы
на него, обнимала.
Может, я принесу воды?
Он меня, наверно, звал, а я так
и не появилась.
Нет, он всё время звал ту
девушку, которая с ним была.
Роуз?
Роуз! Он всё время говорил:
"Роуз! Роуз!"
Опрашивал, не задело ли её,
всё говорил: <<Иди, помоги ей>>,
а я думал, она мёртвая.
Он спрашивал про Роуз?
Да, и просил сделать музыку
погромче,
хотя у самого уже кровь
из ушей шла.
Хотел дослушать песню по радио,
и чтобы она тоже слышала.
Мне надо идти.
Не волнуйся, останешься,
сколько понадобится.
Я звонила матери из колонии,
то, что у тебя, это мелочи.
Алло, Лидия?
Это Шей, я работаю вместе
с Роуз.
О ней всё в порядке.
Она просила вам кое-что