дочь профессора Станислава Алексеевича Федорова,
находящегося в настоящее время в ссылке, в Иркутске,
по обвинению в заговоре против Империи.
Нет, я дочь профессора Станислава Алексеевича Федорова,
несправедливо обвиняемого полицией в заговоре против Империи.
Присядь, мне нужно поговорить с тобой.
Как хочешь.
Если вы хотите сообщить мне, что мой отец умер в тюрьме,
то делайте это быстрее; я  привыкла к плохим новостям.
Ты будешь говорить, когда я тебя буду спрашивать.
Я говорю, когда я могу говорить, генерал Крылов!
Речь идет не о плохих новостях.
Во всяком случае, твой отец сейчас не в иркутской тюрьме.
Он содержится под присмотром так же,  как и ты здесь, в Москве.
Я не вижу большой разницы.
Продолжаем.
Уже не один месяц ты мне пишешь прошение за прошением
и просишь чтобы я разрешил тебе съездить в Иркутск к отцу.
Я прошу только то, на что имею право.
Что ж, я разрешаю.
Ты можешь ехать в Иркутск, ты свободна.
Свободна?
Я могу ехать к отцу?
Это правда?
Да.
При одном условии.
Прошу прощения, что была так наивна, генерал Крылов.
Я должна была знать, что речь может идти только о шантаже.
Какую гнусность вы собираетесь просить у меня в обмен?
Кого я должна вам продать?
Я никогда не испытывал потребности в такой соплячке как ты,
чтобы управлять полицией Империи, Надя Федорова!
А теперь мое условие.
Ты поедешь в Иркутск с Николаем Корпановым, здесь присутствующим.
Всё.
В самом деле всё?
Почти.
Вы поедете вместе как муж и жена.
Твои новые документы готовы.
На этот раз всё.
Это уж слишком; я отказываюсь.
Я тоже.
Замолчите!
Слушай меня внимательно, Надя Федорова.
Или ты увидишь отца на условиях, только что изложенных,
или ты его не увидишь никогда.
Выбирай.
Когда мы отправляемся?
Я дам тебе знать, как только хорошенько это обдумаю.
Возвращайся домой и будь наготове.
Вот держи новые документы.
Надя!
Что-то еще, генерал Крылов?
Да.
Для меня очень важно, чтобы господин
Корпанов добрался до Иркутска цел и невредим.
Если все пройдет хорошо, обещаю, твой отец будет свободен.
Иначе...
Спасибо, господин генерал.
Это как раз тот род женитьбы, о котором я мечтал всю свою жизнь.
Я могу идти?
Вот деньги, они вам пригодятся.
Спасибо.
На данный момент мне больше нечего вам сказать.
Ах да, еще...
У вас еще есть мать, не правда ли?
И она живет в Сибири.
Да, господин генерал.
В маленькой деревушке между Омском и Тобольском.
Вам несомненно придется пересечь этот регион.
Не допустите неосторожности, капитан Строгов.
У господина Корпанова нет матери.
Понятно?
Да, мой генерал,
я понял.
- Ваши паспорта
- Контроль. Предъявите  ваши паспорта.
Контроль.
Ваши документы.
Опять.
У нас их уже спрашивали утром.
Вот, держите.
На что вы сетуете, мой дорогой? Вы представляете газету
"Порядок", не так ли? Вот вам и порядок.
Но лучше представлять порядок, господин Блунт, хоть он порой и
несколько надоедлив, чем представлять анархию, как вы.
Ах, пардон, я -  журналист газеты "Свобода".
Это одно и то же; простой вопрос орфографии.
Французский журналист, гмм?
Военный корреспондент, если быть совсем точным.
А вы тоже едете в Сибирь?
Разумеется.
Мои читатели не могут остаться равнодушными к вопросу
востановления императорской власти в азиатской России.
А моих абонентов волнует проблема борьбы за
независимость татарского народа в этом регионе.
Во всяком случае, когда вы туда приедете, все уже давно закончится.
Это точно.
Все в порядке? Вам не холодно?
Не жарко?
Вы не голодны? Пить не хотите? А спать?
Нет; прошу вас, будьте хотя бы вежливы.
Я был уверен, что вы заговорите,
если я дам вам повод сказать что-нибудь едкое.
Простите.
Успокойтесь, я  не курю трубку,
когда женат.
Для вас, пожалуй, эта поездка всего лишь тема для шуток.
Для меня же это что-то невыносимо тяжкое, что сжимает мне сердце;
к тому же я совершаю эту поездку при обстоятельствах, чрезвычайно неприятных.
И эти чрезвычайно неприятные обстоятельства -
я?
Да.
Я вынуждена была согласиться на эту нелепую