не рассказали.
Просто я боялся
даже ставить Денниса Хоппера
и Марлона вместе,
ведь, боже, я не представлял,
зачем же останется Марти.
Что будет, если сумасшедший
Деннис Хоппер будет в сцене.
- Я ничего не понял.
- Я объясню.
- Ты же не даешь.
- А, так.
Курц выяснил, что он - убийца,
подосланный к нему.
- Это я знаю. В курсе.
- Ага.
Ладно, я так и говорю.
Ладно, просто следуй моим указаниям.
Если я говорю тебе объяснить стих
и цель объяснений...
Видишь ли, я должен знать цель.
Я рассказываю тебе цель.
Ты мне нихера
не даешь сказать.
Ты объясняешь стихотворение,
чтобы намекнуть парню,
что он не понимает Курца,
что Курц - необычный человек.
Ты пытаешься отразить,
что он, как бы сказать, в сумеречной зоне,
что все вы в сумеречной зоне.
Это американская
сумеречная зона.
И он не должен судить его.
Должен признать за
великого человека и помочь ему.
Ладно, блин.
Никаких хорошо,
правильно, неправильно, плохо.
От единицы до девяти,
от девяти до единицы.
Никаких долей,
никаких может, никаких если.
Не улететь в космос.
Не выйти в космос.
Не выйти без, знаешь,
на дробях.
На что будешь приземляться?
Одну четвертую? Три восьмых?
Что будешь делать, когда
полетишь на Венеру или еще куда?
Это диалектика физики.
Диалектика логики
в том, что есть только любовь и ненависть.
Или ты кого-то любишь,
или ненавидишь.
Я должен...
Я должен нерационально
распорядиться тремя неделями.
Другими словами,
если Марлон Брандо
и Марти Шин будут
всегда импровизировать,
не выйдут ли сцены
более волшебными и говорящими,
чем если я возьму
и на три недели
заставлю их играть по моей схеме?
Ответ:
существенно лучше
импровизировать.
2-60, дубль 3.
Что есть жажда крови?
Жажда крови...
Жажда крови,
как говорят
те, о которых я читал,
они говорят, что человек -
единственное животное, жаждущее крови.
Убийство без цели.
Убийство ради удовольствия.
Видишь насквозь.
Возьми тех,
кто рожден для уборки мусора.
Возьми других, кто рожден
мыслить, но не способен действовать.
Возьми...
Я проглотил жука.
Пчеле не устоять
перед медом.
Ему не устоять...
Мой... мой друг смеется.
Он - мой критик.
Возможно, единственный
критик вне меня самого.
В некотором роде я в комнате,
где пол вымазан вазелином,
новые детали атакуют меня.
Я пытаюсь двигаться дальше,
но теперь у меня появился
большой шутник Марлон Брандо.
Действует сам по себе,
ведь ему насрать.
Нужен герой
величественного характера,
терзаемый бедами
своей души,
терзаемый настолько,
что он рушится,
а ты восторгаешься им.
Требует мужества.
Не страшна глубокая рана.
Не страшен фосфор и напалм,
но глянуть в себя, увидеть
хитросплетения разума
под пеленой каждого человека,
сказать: "Да, я принимаю тебя.
Я даже люблю тебя,
потому что ты часть меня.
Ты - продолжение меня".
- Что?
- Можешь пройтись?
Почему ты во Вьетнаме?
Настал наш черед
писать историю.
Настал наш черед...
- Поучать.
- Микрофон.
Мне больше нечего сказать.
Чувствую себя идиотом,
напустив
бессмысленную чушь,
все не подходит,
а я все еще снимаю это.
Одна причина, почему
я продолжаю - это отчаяние,
и нет разумных причин.
Следует заметить,
что я не понимаю, что творю.
И как ты объяснить
противоречие
в своих чувствах,
и что думают окружающие?
Они же очарованы
произошедшим прежде.
Говорю: "Этого не случится!
Мне нечего делать.
В сценарии нет смысла.
Нет концовки".
Я - кричащий голос, говорю:
"Не работает! Пожалуйста,
вытащите меня отсюда".
Никто не слушает.
Все говорят: "Ну и что, Фрэнсис
лучше работает в критической ситуации".
Я говорю: "Все это одна критическая
ситуация. Я выхожу!
Я снимаю плохой фильм.
Так зачем продолжать? Лучше...
Все равно я

------------------------------
Читайте также:
- текст Бриллиантовый полицейский
- текст Люди Икс 2
- текст История японского кино от Нагисы Осимы (100 лет японского кино)
- текст Переводчица
- текст Маленькая мисс Счастье