стоит.
- Это лошадь. - Не надо, я уже видел.
Идем, идем.
Она добрая. Смотри, какая красавица.
Соляристика зашла в тупик в результате
безответственного фантазирования.
Меня интересует истина, а вы хотите
сделать из меня предвзятого сторонника.
Я не имею права выносить решения,
руководствуясь душевными порывами.
У меня конкретная цель:или прекратить
исследования или принять крайние меры.
- Возможно, воздействовать на Океан
жестким излучением. - Только не это!
- Вы сами предлагали любой ценой
продолжать исследования.
Вы что, хотите уничтожить то, что мы
сейчас не в состоянии понять?
Я не сторонник познания любой ценой.
Познание тогда истинно, когда
опирается на нравственность.
Нравственной или безнравственной науку
делает человек. Вспомните Хиросиму...
Ну так не делайте науку безнравственной.
Странно!
Ведь Вы и сами не уверены, что все, что
Вы видели там, не было галлюцинацией.
Благодарю Вас. Считайте, что мы
поговорили.
Что случилось? - Я уезжаю. - Куда?
Он бухгалтер, а не ученый, ты был прав.
- Мы с тобой друзья, но не стоит так
о нем отзываться. - Вот и отлично.
Мы знаем друг друга уже 20 лет.
Должно же это когда-нибудь кончиться!
За что ты его обидел? Ты слишком жесток.
Таких, как ты, опасно пускать в Космос.
Там все хрупко! Да! Именно хрупко!
Земля уже приспособилась к таким, как ты,
хоть это и стоило ей черт-те каких жертв.
Ты что, ревнуешь его к тому, что меня
похоронит он, а не ты?
Было установлено, что Океан Соляриса
является своеобразным мозгом.
Именно после этого была высказана
гипотеза, предполагавшая,
что Океан является мыслящей субстанцией.
Гипотеза эта не имеет аргументов, которые
подтверждают или опровергают ее.
Это передача о Солярисе.
В рядах верующих остались те немногие,
кто связан с судьбой станции Солярис.
Сейчас на этой станции работают трое.
Астробиолог Сарториус,
кибернетик Снаут,
физиолог Гибарян.
Я звоню из города.
- Бертон! - Анна, выйди на минутку.
Нам надо поговорить.
Я не сказал Крису главного.
О Мессенджере, который высказал
особое мнение на заседании.
Так вот, он заинтересовался Фехнером,
погибшем в Океане Соляриса.
Оказалось, что тот оставил сиротой сына,
ушел из семьи.
Мы с Мессенджером ездили к вдове
Фехнера,
и я своими глазами видел малыша.
- Ты мне об этом не рассказывал.
Не было повода. - И что дальше?
А то, что ребенок ничем не отличался
от того, которого я видел на Солярисе.
Правда он не был 4-метровым.
Сейчас перед стартом ему не надо
думать об этом, но там пусть вспомнит.
Это лишние бумаги. То, что нужно
сохранить, у меня в комнате.
Институтские работы, курсовая...
Как это все сохранилось?
Если что-нибудь случится, я попрошу
присмотреть за ними.
- Ты не ищи эту пленку. Я ее взял с собой.
Помнишь, ту, с костром? - Бери, конечно.
- Готов, Кельвин? - Готов, Моддард!
- Не беспокойся ни о чем.
Когда старт? - Уже летишь, Крис.
Станция Солярис! Сделайте что-нибудь!
Кажется, я теряю стабилизацию.
Здесь Кельвин. Прием.
Где вы все? Здесь гости! Прием!
Доктор Снаут?
Снаут?
Я - Кельвин, психолог. Я вижу, Вы меня
не ждали...
Вы получили радиограмму?
Да, да, конечно.
- Что с Вами?
- Простите... простите...
- А где Гибарян? Где Сарториус?
- Сарториус у себя, Гибарян умер.
- Как умер?
- Самоубийство...
Позвольте... Я знал Гибаряна,
он никогда бы...
Он почти все время находился в
состоянии глубокой депрессии,
с тех пор, как у нас начались эти беспорядки
Вот что, отдохните, примите ванну,
занимайте любую комнату и приходите.
- Я хотел бы повидать Гибаряна...
то есть Сарториуса. - Попозже.
Тем более, что он вряд ли отопрет.
Он наверху, в лаборатории.
Слушайте, Снаут. Я понимаю, что
произошло нечто чрезвычайное, и...
Доктор Кельвин, понимаете, приходите
через час, прошу Вас. Идите, отдохните.
Теперь нас трое с Сарториусом.
Вы его знаете по фотографиям.
Если увидите нечто необычное,
держите себя в руках...
Что увижу? - Не знаю, это зависит от Вас.
Галлюцинации? - Нет, не нападайте.