совет.
- Что ты намерен делать?
- Ждать, пока она не вернется.
А потом? Покинешь станцию?
Крис! Она может жить только здесь,
на станции. Ты же знаешь.
- Что же мне делать? Я люблю ее.
- Которую? Эту? Или ту, в ракете?
Ее можно стащить с орбиты. Она явится
и всякий раз будет являться.
Не превращай научную проблему
в альковную историю.
Я чувствовал, что это плохо кончится.
Ты должен помочь ей.
Жуткое зрелище. Никак не могу
привыкнуть ко всем этим воскрешениям.
Это я?
Я - Хари. Что? Почему?
Нет, это не я... Я не Хари. А ты... ты...
- Может быть ты тоже? - Не надо, Хари.
- Я не Хари!
Хорошо. Может твое появление должно
быть пыткой, может, услугой Океана.
Какое все это имеет значение, если ты мне
дороже, чем все научные истины мира?
- Я на нее очень похожа?
- Нет, ты была похожа.
Теперь ты, не она - настоящая Хари.
- Скажи... Я тебе очень противно,
что я такая...
Тебе противно!
- Ну Хари, нет, неправда! - Лжешь!
- Тебе должно быть противно!
- Перестань!
Не прикасайся ко мне!!!
- Я люблю тебя.
- Хари, ну что с тобой?
Я не вернусь на Землю. Мы будем жить
с тобой на станции.
Знаешь, мне страшно.
Кажется, он активизируется.
Это твоя энцефалограмма помогла.
Проявляя жалость, мы опустошаемся...
Страдание придает жизни мрачный и
подозрительный вид...
Но я не признаю.
То, что не составляет необходимости для
нашей жизни, то вредит ей? Нет, конечно.
Ты помнишь Толстого?
Его мучения по поводу невозможности
любить человечество вообще.
Сколько времени прошло с тех пор?
Не могу сообразить, помоги мне.
Вот я тебя люблю...Но любовь, это чувство,
которое объяснить нельзя.
Объяснить можно понятие, а любишь то, что
можно потерять...себя...женщину...родину.
До сегодняшнего дня человечество, земля
были попросту недоступны для любви.
Ты понимаешь, о чем я, Снаут?
Нас ведь так мало! Всего горстка!
Может мы вообще здесь для того, чтобы
ощутить людей как повод для любви?
Кажется, у него жар.
- Как умер Гибарян? Ведь ты до сих
не рассказал мне. - Я расскажу потом.
Гибарян умер не от страха...
Он умер от стыда.
Стыд! Вот чувство, которое
спасет человечество!
- Мама, я опоздал на 2 часа.
- Я знаю. Как ты доехал?
Ничего. Устал немного, я так - ничего.
- Опять они отстают. Пойду подведу.
- Успеешь еще.
Мне неловко, но я совсем
не помню твое лицо.
- Ты плохо выглядишь. Ты счастлив?
- Сейчас это понятие неуместно.
Это очень обидно.
Я очень одинок сейчас.
Зачем ты нас обижаешь? Чего ты ждал?
Почему не звонил?
Ты живешь странной жизнью.
Неухоженный, грязный весь.
Что это? Подожди, я сейчас.
Мама...
- Хари! - Ну, как дела? Все в порядке?
- Где Хари?
Что это? - Нет больше Хари.
"Ужасно, что пришлось тебя обмануть,
но иначе нельзя было для нас обоих.
Я их сама попросила об этом.
Никого не обвиняй. Хари".
Она сделала это ради тебя.
- Снаут, а как все это было?
- Аннигиляция. Вспышка света и ветер.
В последнее время у нас с ней
не ладилось.
Послушай, Снаут, за что он нас так
мучает?
Мы потеряли чувство космического.
Древним оно было доступнее.
Они бы никогда не спросили:за что?
Зачем? Вспомни миф о Сизифе.
После того, как мы послали ему твою
энцефалограмму, никто из гостей больше
не возвращается. И с Океаном начали
происходить какие-то непонятные вещи:
на поверхности стали образовываться
острова, сначала один, потом еще.
- Не хочешь ли ты сказать, что он нас
понял? - Ну уж, так сразу.
Зато у нас появилась надежда, Крис.
- Сколько тебе лет? - 52, а что?
- Ты давно оттуда?
- Разве ты не видел моей анкеты?
- Видел.
После того, как ты прожил здесь
столько лет,
ясно ты ощущаешь свою связь с жизнью
там? - А ты любитель крайних вопросов.
- Боюсь, что скоро ты спросишь меня о
смысле жизни. - Не иронизируй.
Это банальный вопрос.
Когда человек счастлив, смысл жизни и
прочие вечные темы его не не интересуют.
Ими следует задаваться в конце жизни.
- А когда наступит этот конец мы не знаем,
вот и торопимся. - А ты не торопись.
Самые счастливые люди те, кто