Ты выглядишь как висельник.
Я нашел у себя в квартире зуб.
- Он лежал в дырке.
- Зуб?
- В дыре?
- Да. В дырке в стене.
- Завернутый в кусочек ваты.
- Ну и что?
Не стоит так переживать
из-за какого-то зуба.
Довольно странно, не так ли?
Вообще-то нет. Когда я была
маленькой, мы всегда так делали.
Всякий раз, когда у меня выпадал
зуб, я его прятала под подушку.
Моя мама говорила,
что он превратится в монету.
- Стелла, я вот подумал...
- Да?
Зуб...
Ведь зуб есть часть нас самих?
Словно частица нашей индивидуальности.
Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Я тут вспомнил одну газету...
Человек потерял руку в аварии
и хотел, чтобы ее погребли.
- Он хотел - что?
- Чтобы ее похоронили на кладбище.
- Наверно, он спятил.
- Власти ему отказали.
Руку сожгли, и все.
А где это случилось? Во Франции?
Мне интересно...
Они ему и пепел отказались выдать?
А если так, то по какому праву?
Мы не могли бы поговорить о
чем-нибудь более веселом?
Ну, хватит.
Не волнуйся.
Скажи...
В какой именно момент...
личность перестает быть
тем, кем она себя считает?
Знаешь, я не очень люблю всякие сложности.
Ты отрубаешь мне руку.
Я говорю: "Я и моя рука".
Ты отрубаешь мне другую руку.
Я говорю: "Я и мои руки".
Ты вынимаешь мой желудок, мои почки...
Предположим, что это возможно.
Я говорю: "Я и мои внутренности".
Внутренности.
- Понимаешь?
- Ага.
А теперь. Если ты отрубишь мне голову...
Что я скажу?
"Я и моя..."
"Я и моя голова" или - "Я и мое тело"?
По какому праву моя голова претендует
на то, чтобы называться мной?
По какому праву?
Мсье Трелковский?
Место! Мирза, место.
Вас не было всю ночь?
Нет. Я остался у своего дяди,
которому нездоровится.
Я скажу мадам Диоз, что вы пришли.
Мадам Диоз?
Какой мадам Диоз?
- Успокойся, Мирза.
- Это не мне! Посмотрите!
"Симоне Шуль"
"Сувенир из Лувра.
Жорж Бадар".
Я хотела бы с вами поговорить, мсье.
Входите.
Я - мадам Диоз.
- Приятно познакомиться. Чем могу служить?
- Вот цель моего визита. Извольте прочесть.
Это заявление против
несносной мадам Гадарьян.
На этот раз она перешла все границы.
Нам необходимо принять меры.
Смотрите, даже мсье Зи подписал. Вот.
А кто это - мадам Гадарьян?
Я ее не знаю.
Знаете ли вы ее? А кто, как вы
полагаете, издает весь этот шум?
Это она, дорогой мсье. Это все она.
Знаете ли вы, что она
моет посуду посреди ночи?
И еще при этом свистит.
Ну? Разве культурные
люди так себя ведут?
- Нет, я полагаю, что нет.
- Ну тогда давайте - подписывайте.
Это всего лишь вопрос солидарности.
Она делает невыносимой
жизнь для других...
- других жильцов.
- Это та женщина, у которой маленькая дочь...
- инвалид?
- Инвалид? Нет!
У неё ужасно шумный ребёнок,
который беспрерывно играет в кегли,
или Бог знает во что еще, у них в коридоре.
Вы уверены? И имею в виду - вы точно
уверены, что у нее нет маленькой дочери?
Я не знаю, что у них там происходит
в их логове. Спросите у консьержки.
Я сожалею...
Я не буду подписывать заявление.
Эта женщина никогда меня не беспокоила.
Я ни разу ее не слышал и не видел.
Хотя бы в какой квартире она живет?
Я учту ваше отношение.
Мне отлично ясен ход ваших мыслей.
"Каждый сам за себя" и
"после меня хоть потоп".
Вовсе нет!
Я знаю такую породу людей.
В точности таким был мужчина напротив.
И вот, когда его разбил паралич,
соседи оставили его одного,
"каждый сам за себя"!
В любом случае, делайте
то, что считаете лучшим.
Но я вас предупреждаю:
Не приходите потом ко мне жаловаться.
Сволочи!
Они что, со света меня сжить хотят?
Черт!
Это для меня.
Не надо строить передо мной невинность.
Я много о вас слышал, мсье Трелковский.
- Вы специалист по части нарушения тишины.
- Я очень удивлен, господин комиссар.
Никто мне ничего не говорил.
Шуметь - точно не входит в мои привычки. У
меня мало друзей, и я не часто развлекаюсь.
Меня не интересуют ваши рассказы.
Поверте, у меня есть другие дела.
Но я продолжаю получать жалобы. И это мой
долг - поддерживать законность и