это Соллекс.
- В чем проблема?
- Он стар и наполовину слеп.
Он умеет тащить нарты - и это главное.
Давай, Соллекс.
Больше не будет у тебя красивых ошейников.
Сюда, Бак! Иди сюда! Хороший пес.
Отправляемся, Франсуа.
Иначе нам не пройти каньон.
Марш! Марш!
Самолюбие Бака было задето тем,
что его заставили ходить в упряжке,
но у него хватило ума не бунтовать.
Он старался работать хорошо,
хотя всё это было для него ново и странно.
Бак радовался дороге. Его удивил азарт,
охвативший всю упряжку.
Эта энергия передавалась и ему. Тяжелая
работа казалась Баку высшим проявлением
естества, самим смыслом жизни
и единственным, что приносило радость.
Держи, Дэйв.
Тебе, Шпиц. Давай, Бак.
- Воры!
- Что случилось?
- Они украли моё мясо.
- Где вы его оставили?
Неважно, где. Таскать им запрещено.
Нет, Бак бы не стал красть.
Это ведь ты сделал? Попадись только -
пожалеешь, что на свет родился.
Эта первая кража показала, что Бак
способен выжить и в суровых условиях Севера.
Она свидетельствовала о его умении
приспосабливаться к новой обстановке.
Не будь этого, ему грозила бы скорая
и мучительная смерть.
На Юге, где царил закон любви и дружбы,
следовало уважать чужую собственность
и щадить других. Но здесь, на Севере,
царил закон дубины и клыка,
а честность была признаком глупости
и мешала жить.
Бак, у тебя есть свое место. Иди туда.
Стой, Бак. Погоди.
Уйди оттуда, Шпиц. Пошел! Прочь!
Назавтра они преодолели 65 километров
по накатанной дороге.
Но в течение следующего дня и многих,
последовавших за ним,
они прокладывали свой собственный путь,
затрачивая больше сил, но проходя меньше.
Наступили тяжелые дни перехода через
ледники, в несколько сот метров высотой.
Они перевалили Великий Чилкукский Хребет,
отделяющий океан от реки Юкон
и охраняющий подступы к пустынному
и унылому Северу.
Черт!
- Привал.
- Хорошо.
Тебе понравится, поверь.
Поторопись, погода портится.
Вперед, Бак. Давай, иди!
Не волнуйся, освоишься.
Вот так. Давай. Умница, Бак.
Скоро привыкнешь.
Вот так придумал, Франсуа!
Ботинки для собаки!
- Как лед?
- Очень тонкий.
Можем потерять полдня. Будь начеку.
Марш!
Здесь, в Доусоне, тоже были псы-южане.
С наступлением темноты, неизменно
в 9, 12, и в 3 часа ночи,
они заводили свою ночную песнь -
жуткий и таинственный вой.
И Бак с удовольствием присоединял
к нему свой голос.
Марш!
Через 7 дней после доставки почты в Доусон,
они вновь вернулись на лёд Юкона.
На этот раз у Перро была более срочная почта.
И он, уже уверенный в своей упряжке,
решил совершить рекордно быстрый переход.
Собаки после недельного отдыха
восстановили силы и были в хорошей форме.
Мы сегодня много проехали.
Ладно, беги.
Черт побери! Зачем?
Они устали от лососины.
Зайчатина была бы кстати.
И ты беги.
- Что-то стряслось.
- Пусть порезвятся.
Наконец-то здесь стало тихо.
Участь Шпица была решена. Милосердие
годилось только для более мягкого климата.
Долго дремавший инстинкт пробудился в Баке.
Первобытный зверь в нем восторжествовал.
- Ты выдержал серьезную драку.
- Проклятье!
И так путь тяжелый, а тут еще это.
- Вражде положен конец.
- Рад, что мы потеряли собаку?
Бак стоит двух собак.
Теперь мы пойдем быстрее.
- Нет Шпица, не будет и проблем.
- Надеюсь, ты прав.
Идем, Соллекс, давай. Для тебя новая работа.
Идем, Соллекс.
Отойди, Бак!
Ты решил занять место Шпица?
Уходи! Пошел вон! Соллекс будет вожаком.
Стоять!
С меня довольно.
Клянусь богом, Бак, я тебя проучу.
Проклятая, собака!
Бак, сюда!
- Что делать?
- Дадим Баку шанс. Он его заслужил.
Согласен, месье Перро. Вы правы.
Путь был суровым. Тяжкий труд измотал всех.
С начала зимы они прошли на нартах
2880 километров.
Бак присматривал за тем,
чтобы его товарищи усердно трудились
и поддерживал дисциплину,
хотя и сам он очень устал.
Месье Перро!
- Перелома нет.
- Запряги его в хвост.
Нет, он слишком слаб.
- Ты знаешь, что нужно делать.
- Он поправится.
- Пусть бежит за нами. Идем.
- Что ж...
Давай,