чувствуется.
И мысли необыкновенно ясные.
Господи, Господи, мне всё
время,
мне всё время
снится моя
нелепая, прекрасная
и долгая жизнь.
Странное дело, чёрт возьми, почему
мне никогда не снишься ты, мальчик?
Потому что ни я, ни моя жизнь
вас никогда не интересовали.
Напротив, не правда.
Я хорошо помню, как ты пришёл.
Как тебя привели сюда.
А ты стоял такой загадочный.
Робкий и умный мальчик.
Да? Но я долго не решался
подойти к вам. Долго стоял,
почтительно внимал издалека.
Да, да, да. Твой мерзкий нрав
обнаружился много позднее.
Всё, всё, всё.
Началась любимая тема.
Можете помолчать хотя бы сейчас?
Хотя бы сейчас?
Это что, накануне отброса копыт?
Нет уж.
Позволь высказаться.
Именно, именно в виду бенефиса.
Мне бы не хотелось, что у тебя
осталась обо мне
умильная, пошлая память.
Да, вы можете не беспокоиться
на сей счёт.
Так о чём, о чём я хотела?
Да, вот. О тебе и тебе подобных.
Мальчик, обрати внимание, всё
помню.
Я не хочу вас слушать.
- Так вот о вас.
- Я не слушаю вас.
О вас. Вы думаете, что взращены
на богатом культурном слое.
И всю жизнь скачете на этом слое,
как дети на пружинном матрасе.
А ничего к этому слою добавить
не в состоянии.
Я же сказал, я не слушаю вас!
Работать простую здоровую
работу
вы не желаете.
А искусство -
это не пружинный матрас.
Это - жизнь, это - страсть,
мальчик, ты же предпочёл быть,
быть
вдохновенным бездельником.
Боже, какое надо иметь сердце,
чтобы прожить с человеком 15 лет,
и не испытывать к нему ни
капли жалости. Вы!...
Ведьма, ведьма, старая
ведьма, ненавижу вас.
Ненавидь, мальчик, ненавидь.
Ненависть - это жизнь, это
страсть, ты заработал
это благородное чувство.
Мальчик.
Я здесь, я рядом.
Не хорошо подглядывать. Вот
скажу доктору, он будет недоволен.
Папа смотрит почти голых дам.
Анька, бесстыжая, разве
девчонки так смеются?
Пойдём, я твой портрет смастачу.
Посмотри, какая будешь в старости.
Я не доживу до старости. Мне
папа говорит, у меня сердце слабое.
Будешь лохматая, носатая Анна
Борисовна.
Алло, скорая? Алло, девушка,
записывайте адрес. Срочный вызов.
Острый приступ пневмонии.
Да. Верхняя Масловка, дом 25.
25. Скорина Анна Борисовна,
87 лет. Да, спасибо.
Через сколько будете? Через
сколько? Она умирает. Да, спасибо.
- Петька.
- Что? Что? Что?
Что болит? Что?
Мальчик.
Что?
Кажется, прощай.
Не морочьте голову, сейчас "скорая"
приедет, хватит Шекспира валять.
Что? Говорите.
- Открой.
- Что?
Хочу увидеть как она
войдёт.
Кто? А?
Окно? Окно? Я сейчас открою,
я сейчас открою.
Сейчас, сейчас открою.
Хочу увидеть, как она...
Ну, нельзя так, вы не можете так
просто уйти! Ну, нельзя так!
Ну а я теперь что? Я без вас как?
Нельзя так!
Опять меня обманули?
Ужасная старуха.
Ну, нельзя же...
Ну, зачем?
Осторожней, ребята, осторожней
там.
Как странно, как странно, именно
сегодня, сейчас, я думал о вас.
Думал, что больше не придётся
встретиться.
А я проезжала мимо и заметила
свет в окне.
Ну, что, вполне законченная пьеса.
А, так, сейчас чайник вскипит.
А вас попросили освободить
мастерскую, да? Куда переезжаете?
Я не пере-, а уезжаю.
Как уезжаете?
Так. Железной дорогой.
Плацкартной.
Залягу на полку, завалюсь к стене
и прочь из этой насадной жизни.
А надолго?
Я думаю, что на ближайшие лет 40.
У меня есть опасения, что
проживу я достаточно долго.
Так, этот чайник собирается
закипать или нет?
Я ничего не понимаю, что за блажь?
А зачем? Зачем?
Домой пора. Пора.
Подзадержался я в этой столице
и мы порядком надоели друг другу.
Ну, да, пошвыряло, пошвыряло,
как говорится
в суровых волнах столичной
жизни.
Но зато с гордостью могу
сказать, не обкатало.
Да, разве что в песок размыло.
Петя, вы, что, с ума сошли? Извините,
но я назову вещи своими именами.
Дожить, дотерпеть до того, чтобы
получить в Москве свой угол,
и так странно, так неожиданно
всё бросить. Почему? Зачем?
Что за блажь? Что и кому вы
хотите доказать?
Вот тебе на.
А я себя тешил, что вы думаете
обо