Ха, ха, ха!
Чего изволите, молодой человек?
Я хочу знать,
как Aльфред попадает в эти драки.
По-моему, это ни капельки не смешно.
Спроси его.
Ну, существует много маленьких людей,
которым нравится начинать
драку с большими людьми.
Они, э-э...
они бьют меня... бьют...
и они... э-э... видят,
что я и не собираюсь падать.
Потом они устают и уходят.
Тут и рассказывать нечего.
Столько стрессов.
Спешка, спешка, спешка.
Моя мать учила меня ходить
изящными, маленькими шагами.
Если бы она увидела походку Пэтси,
она бы меня убила.
Но, м-м-м... скажи мне кое-что.
А ты не защищаешься?
Ну, я прошу их
не повредить мои фотоаппараты.
И они обычно прислушиваются.
На удивление.
Но... почему ты не даёшь сдачи?
- Я не хочу.
- Господи Иисусе! Ты же не пацифист?
- Папа...
- Я "апатист".
- Так ты просто так и стоишь?
- Мне не больно.
Когда бьют по лицу - это не больно?
Нет, если ты в это время мечтаешь.
Я всё это время мечтаю о моей работе.
Я представляю себя стоящим там,
на том же самом месте,
отщёлкивая плёнки одну за другой,
с удовольствием напевая под нос.
Я всегда напеваю под нос, когда работаю.
Иногда мне на самом деле кажется,
что я делаю то,
о чём я только мечтаю.
Нападающие склонны впадать в депрессию,
если ты напеваешь во время избиения.
Прошу учесть, это не мой выбор.
Это одна из тех вещей,
к которым привыкаешь в жизни.
Клёвый чувак!
Но скажи мне, ка... как ты
попадаешь в такие ситуации?
Ты... Ты должен был что-то сделать,
чтобы так их разозлить.
Чёрт побери, ты и меня разозлил.
Разве они не прелестны?
Что я тебе о нём говорил, а?
Разве я не угадал?
- Я думаю, он очень милый.
- О-хо-хо. Это уж верный знак.
Ты думаешь, что они все милые.
Будь я проклят, если бы я позволил себе
стоять столбом и доверять женщине
драться вместо меня.
О, теперь таких бойцов,
как мой отец, уже не бывает.
Дай, дай проверить, каков ты сейчас!
Посмотрим, сможешь ли ты разжать мой захват.
Ну, Пэтси. Прекрати. Пэтси,
я не хочу делать тебе больно. Пэтси!
Пэтси.
Кто тут моя взрослая маленькая девочка, а?
Кто, кто, кто?
Хотел бы я, чтоб в тебе было
столько же ума, сколько силы.
- Он тебе не нравится, да, папа?
- Не говори за меня.
- Значит, нравится. - Я хочу узнать
его получше, прежде чем делать вывод.
- Что он тебе не нравится.
- Не задирай меня, юная леди.
Ты знаешь, что мне не нравится,
когда ты меня задираешь.
Ты обожаешь, когда я тебя задираю.
Ты слишком быстрая для старика.
Но кое-что я понимаю.
Никогда не довольствуйся малым.
- Папа, это не так.
- Не нужно себя недооценивать.
Э, когда это я себя недооценивала?
Правильный человек ещё появится.
Папа, мне 27 лет. Все правильные люди
были женаты ещё 5 лет назад.
Не понимаю, о чём ты.
Тебя все любят.
Да, конечно.
Когда им нужна женщина, перед которой
они могут сломаться без зазрения
совести, они приходят ко мне.
Ну и что здесь плохого?
Тебе доверяют.
О, встретить мужчину, которому было бы
стыдно сломаться у меня на глазах...
Я устала быть Матерью-Землёй.
Альфред - единственный из знакомых мне
мужчин, который не ждёт, чтобы я его спасала.
И ты знаешь, что я чувствую поэтому?
Помоги мне Господь, я должна его спасти!
Придите и возьмите!
Я всегда так говорила
моим детям в обеденное время.
Мне всегда казалось, что это
милая семейная традиция.
Я всегда говорю:
"Придите и возьмите!"
Моим детям.
И я мечтаю о том дне, когда услышу,
как Пэтси говорит:
"Придите и возьмите!"
её детям.
Кенни, приди и возьми.
- Или тебе нужно специальное приглашение?
- Одну минуту.
Не одну минуту, молодой человек.
Немедленно.
Как-то здесь душновато, Альфред.
Ты не откажешь мне в любезности открыть
окно? Нет, дорогой. Я попросила Альфреда.
Ничего страшного.
Всё в полном порядке.
Чёрт!
Это чёртово окно не хочет открываться.
Простите.
Спасибо, Альфред.
Вот видишь, я была права.
- Ну, я же его расшатал.
- Он его расшатал!
Охренеть!
Ладно, умник ты этакий. Открой его.
Давай, давай.
Ты же тут у нас самый умный.