не любят,
не должны любить.
Если бы я мог поразить ее
умом или красотой.
А так я Обломов, и больше ничего.
Штольц!
Штольц - это дело другое.
Это сила, обаяние,
умение влиять на судьбы других.
Она его любит,
она мне сама сказала.
Сказала, что любит, как друга,
но мы знаем, что это ложь.
Дружбы между мужчиной
и женщиной быть не может.
Но если не Андрей, то не Обломов,
а такой, как Андрей.
Она готова была к восприятию
любви и я попался случайно.
Придет другой и она
отрезвится от этой ошибки.
Боже мой, что я делаю...
Если я это понимаю и принимаю
чужое, значит, я вор.
Все, будить Захара
и уезжать отсюда
пока я не скатился в эту бездну
и ее с собой не увлек.
- А как же она?
- Кто?
Ольга Сергеевна.
Когда вы уедете.
Утром встанет, пошлет к вам.
Ей скажут, уехал.
Что ей думать?
Да, вы правы,
объясниться необходимо.
Я напишу ей письмо.
Вам не страшно, Илья Ильич?
Я посижу здесь тихо.
Нет, ступайте с Богом.
Спасибо вам.
- Я один.
- Хорошо.
Вам странно вместо меня самого
получить это письмо.
Прочитайте, и вы увидите,
что мне иначе поступить нельзя.
Мы полюбили так внезапно,
будто оба сделались больны,
и это мне мешало очнуться ранее.
Я только ночью понял, куда я падаю,
и решил остановиться.
Я говорил, что люблю вас,
вы отвечали тем же.
Вы не слышите,
какой диссонанс в этом?
Так услышите позже,
когда я буду уже в бездне.
Вдумайтесь в мое существование.
Можно ли вам любить меня?
Любите ли вы меня?
"Люблю", - сказали вы вчера.
"Нет", - твердо отвечаю я.
Ваше "люблю" - это только
бессознательная потребность любить.
Мне с самого начала
следовало бы строго сказать вам:
"Перед вами не тот,
о ком вы мечтали.
Погодите, он придет, и вам
будет досадно за свою ошибку.
А мне эта досада сделает боль".
Вот что мне следовало сказать,
если бы я был прозорливее умом
и если бы был искренним.
Я говорю это прощаясь,
отпуская друга в далекий путь.
Прощайте, ангел,
улетайте скорее,
как птичка улетает с ветки,
где села ошибкой,
так же легко и бодро, как она,
с той ветки,
на которую сели невзначай.
- Ольга...
- Уйдите, зачем вы здесь?
Вы правы.
Все может случиться.
Появится человек,
которого я смогу полюбить.
Но это будете не вы, нет.
- Как?
- Нет. Нет.
Я потому и писал,
что мне дорого ваше счастье.
Вам досадно стало за мое тихое
счастье и вы возмутили его.
Но я жертвую собой.
Зачем же я сделал все это?
Да затем, зачем вы спрятались
теперь за кусты,
чтобы посмотреть,
буду ли я плакать и как.
Но если бы вы хотели
того, о чем пишете,
вы бы давно уехали
не повидавшись и не мучая меня.
Какая мысль.
Обломова поразило
это предположение.
Ему вдруг стало ясно,
что это правда.
Вы не меня жалели,
а свою гордыню, самолюбие.
Вчера вам нужно было мое люблю,
сегодня - мои слезы.
Ваша любовь постоянно
требует жертв от меня.
Если ее не покормить,
она начинает таять, умирать!
Илья Ильич!
Ой, мамочки!
Илья Ильич!
Илья Ильич, вы что тут?
Ольга! Я не могу не сказать!
То, что ты сказала, - правда,
но я не знал этого.
Я писал это письмо...
И наслаждался.
Да, ужасно наслаждался.
Голова моя и сердце
были наполнены, я жил.
Мне казалось, что я страдаю,
а на самом деле я наслаждался.
Новостью своего положения,
горем своим, сигарой.
Боже мой, Ольга,
прости меня ради Бога!
Я хотел этой разлуки,
мне казалось это.
Но я не вынесу ее...
Не вынесу.
Мне страшно.
Это гроза, не бойся.
Мне и за тебя страшно,
сердце замирает.
Видишь, мой друг, в темноте кто-то?
Ты что, здесь никого нет.
Закрой мне глаза скорей чем-нибудь.
Вот так... Крепче.
Это нервы.
Как у тебя пальцы дрожат.
Ольга, у тебя жар, идем домой.
Нет, нет. Хорошо.
Ольга... пожалей меня... Ольга...
У меня колени дрожат.
Я сделаюсь больным.
Дмитрий, закрой двери.
Гроза начинается.
Сейчас, барыня.
Ольга, ложись спать, поздно уже.
Сейчас лягу.
- Катя! Катя!
- Я, барыня.
Закрой окна. Гроза начинается.
Сейчас.
Илья Ильич!
Что с вами?
Зачем вы не дома?
Мы с Захаром весь парк