ехать.
Я не хотел. Я ведь вам
о делах своих еще не говорил.
О каких делах?
Я ведь почему так долго не встаю?
Я пока лежал, все думал,
как мне выпутаться из беды.
- Что такое?
- Два несчастья.
Сыграл со мной шутку хозяин.
Съезжайте, говорит, поскорее.
Еще и поскорее.
Это несносно - переезжать.
С переездом всегда хлопот много -
растеряют, перебьют...
А некоторые в переезде только
удовольствие и находят.
Захар!
С квартирой - это еще ладно.
Вот посмотрите, как ко мне
пишет из деревни староста.
- Захар!
- Здесь давно стою.
- Где мое письмо?
- Где же его искать...
А я что, съел его?
Ах, вот оно.
Ладно, ступай.
Надоел ты мне.
Смотрите.
"Милостивый государь..."
Это не важно.
Я говорил, вы с холода.
"Пятую неделю нет дождей.
Такой засухи старики не помнят.
Под Иванов день три мужика ушли.
Холста нашего на сей год
на ярмарке не будет..."
Ой, Господи!
"В недоимках недобор.
Нынешний год пошлем доходцу,
батюшка наш благодетель,
тысячи на две поменее
против года, что прошел".
Расчихались.
Даты нет, должно быть, письмо
валялось с прошлого года у старосты.
Тут и Иванов день, и засуха.
Когда опомнился!
Как вам понравится?
Тысячи две поменее...
Сколько же это станется?
Сколько я в прошлом году получил?
Я не говорил?
Надо бы у Штольца спросить.
Скорей бы он возвращался,
а то пишет, что приедет,
а сам черт знает где шатается.
К губернатору, что ли, написать?
А кто у вас губернатор?
Напишите губернатору.
Засуха, жара...
А и вправду, напишите губернатору.
Нянька!
Илюша, где же ты?
Куда ты спрятался?
Илюша!
Доброе утро, папенька.
По крыльцу осторожно ходи.
Да смотри, не шуми.
Маменька наша спит,
устала с дороги.
Илюшенька, куда ты побежал?
Ой, Илья Ильич,
что же ты делаешь, баловник?
Надо бы крыльцо починить.
В самом деле,
видишь как, совсем расшаталось.
Когда строили,
оно и тогда шаталось.
Ведь не развалилось же.
1 6 лет без поправки стоит.
Славно сделал тогда Лука.
Да, хорошо сделал.
Вот был плотник.
Умер. Царство ему небесное.
Нынче так не сделают.
Нет, не сделают.
А разве Лука строил?
Нет, не Лука.
Ну да, Лука. Да, наверное.
Лука, Лука!
Нельзя, батюшка, маменьку будить.
Целый день дома не была
и всю ночь в дороге.
Отстань, нянька,
что ты меня держишь?
Не догонишь, не догонишь!
Что же вы не пишете?
Я бы вам перышко очинил.
А, это вы?
Простите, я, кажется, заснул.
Ничего.
Алексеев был всегда покорный
и готовый слушать,
разделявший одинаково
согласно и молчание Обломова,
и его разговор, и образ мысли,
каков бы он ни был.
И хотя Обломов был ласков с ним,
но любил искренне
только одного человека,
может, потому что рос,
учился и жил с ним вместе.
Это Андрей Иванович Штольц.
Штольц был в отлучке,
но Обломов ждал его
с часу на час.
Вы же поговорить
хотели о чем-то.
Вы ступайте, я сначала
один подумаю, а с вами потом.
Очень хорошо.
В самом деле, и потом хорошо.
Все готово, Илья Ильич.
Насчет квартиры опять
приходили, съезжать...
Илья Ильич...
Что делать будем?
Съезжать велят.
Я тебе запретил напоминать
мне об этом.
Ладно, ступай, убери все это.
Смотри, я запомнил,
там сыру остался кусок и ветчина.
Вечером подай,
не то опять употребишь,
как всегда,
а барину соврешь,
мол, не оставалось.
Кабы не пускали никого,
так больше бы оставалось.
Эх, смерть нейдет.
Чем куском попрекать,
лучше про переезд подумать.
Другие переезжают.
Я сказал, другие не хуже нас,
да переезжают,
и нам можно.
Захар.
Поди сюда.
Ближе, ближе.
Каково тебе?
Нехорошо ведь.
Я ведь только сказал, что...
Т ы подумал, что ты такое сказал,
ядовитый ты человек?
- Что я такого сказал?
- Другие переезжают.
Другие не хуже.
Вот до чего договорился.
Я для тебя все равно, что другой.
Ты подумал, ядовитый ты человек,
что такое другой?
Сказать тебе, что это такое?
Знаешь ли ты,
что такое другой?
Другой возьмет
и переедет на новую квартиру.
Вон Лягаев, возьмет две рубашки
и носовой платок, и пошел.
Это вот другой.
А я, по-твоему, другой?