делает самый невероятный
выстрел в истории стрельбы из лука.
Натягивает тетиву...
и стрела попадает мне прямо в лоб.
А брат и его друг оба состроили одинаковые рожи.
Одновременно сделали вот так...
и убежали.
Когда ты маленький и попадаешь в передрягу,
это универсальное решение: "Бежим!"
- Куда?
- В Испанию, в Европу!
А я иду домой со стрелой в башке.
Боюсь заплакать.
Поднимаюсь на второй этаж,
родители пьют Липтон с лепешками.
Я говорю: "Пап, Джонни мне в голову стрелой попал".
И отец смотрит на меня так,
будто это совершенно естественно.
Будто по всему городу скачут отряды индейцев.
"Иди сюда", - и вытаскивает.
Знаете, как больно?
Нет, не знаете! Только я знаю!
Мы с генералом Кастером* - последние белые
в этой стране, раненые стрелой из лука.
Отец смотрит на дырку у меня в голове
и говорит: "Пластырем залепи и все".
А мать: "Отвези его в больницу".
Короче, едем в машине, в башке дырка,
кровь течет по лицу, я боюсь заплакать.
Отец злющий, потому что его оторвали от панелей.
Кстати, машина тоже была отделана панелями.
Он спрашивает: "Больно?"
"Не, пап, приятно.
Может, еще ножик в шею всадишь пару раз?"
"Мне восемь лет, можно я заплачу?"
В больнице я получаю пятнадцать швов и леденец.
"Ой, спасибо, как раз дырку заткнуть!"
Но у истории счастливый конец.
Потому что когда мы приехали домой,
отец задал брату такую порку...
Это была величайшая порка 60-х.
Куда там Джерри Куорри с Мохаммедом Али.
Пятнадцать секунд первого раунда, брат на полу,
а отец орет: "А если тебя стрелой, а?"
Я: "Давай, пап, это справедливость".
"Глаз за глаз, стрела за стрелу".
Надеюсь, вы аплодируете правосудию над братом,
а не тому, что он мне стрелу в башку всадил.
Отец был крутой, так его воспитали.
Потом я вырос, уехал, завел свою семью,
а в 27 лет приехал в гости к родителям.
Они живут все в том же доме,
отец приделывает новые панели поверх старых.
"Надо идти в ногу со временем, сын".
У него в руке специальный пистолет, который
стреляет гвоздями, тогда они только появились.
Он говорит со мной и промахивается.
Вбивает гвоздь себе в руку.
И знаете, что он сделал?
Вытащил гвоздь зубами.
Никогда не видел его яйца,
но наверняка они были огромные.
"Помогите, яйца в штаны не влазят".
Он выкуривал по пять пачек в день.
У него даже любимой марки не было.
Попросишь покурить, он - "тебе какие:
Мальборо, Сэйлем, Ньюпорт?"
Если сигареты кончались, он, наверно, ветки с дерева курил.
А в 1985-м отец поехал в Ирландию, в родную деревню,
там до сих пор живут его братья-сестры.
И вот он в пабе в Килларни берет сигарету, прикуривает...
и бах! - падает замертво.
Сразу лишаешься всех иллюзий насчет мачизма.
Если мужик, который, как тебе казалось, будет всегда,
может умереть за долю секунды. Тебе звонят...
Но это же и лучший способ уйти.
Родным тяжело, но для тебя это лучшая смерть.
Только что ты был ирландским иммигрантом,
а через секунду встречаешься с Богом: "Привет, Бог".
"Сигареты у вас тут есть?"
"Вам бы здесь панельками все отделать".
Как только я узнал об этом, я сделал то,
что должен был сделать ирландский мачо.
Только я услышал новость, как в горле встал ком.
Как будто сейчас заплачешь,
но я не плачу, просто давлю его.
Люди на похоронах думали, что я придурок.
Подходят: "Примите соболезнования".
Все время держался, как все ирландцы,
мы держим все в себе, пока не лопнем.
Слышали про взрывы в Ирландии?
Это не бомбы, это ирландцы взрываются.
И только когда я женился, появился сын,
я начал своего рода извращенную терапию.
Я беру что-то от отца, пропускаю через себя,
передаю сыну и начинаю чувствовать себя лучше.
Понимаю, это клише, что люди меняются
с появлением детей.
И я знаю, что в 90-е это стало модно:
"Вот мой ребенок, он отлично сочетается с диваном".
Но это правда - с появлением ребенка
тебя как будто омывает волна...
и через пару дней, недель или лет приходит момент,
когда ты смотришь в кроватку и думаешь: "Боже мой".
"Посмотрите на этот пустой маленький сосуд,