стулья, сломанные ставни.
Все.
Мы будем делать баррикады!
Ура!
С этой минуты
это заведение - поле битвы
простого народа
с деспотизмом и тиранией!
Да здравствует республика!
Да здравствует республика!
Мариус!
Я знала, что вы придете.
- Оставьте меня.
- Вы пришли к Козетте?
- Слишком поздно.
- Слишком поздно?
- Она уехала.
- Уехала?
Это невозможно, я бы знал.
Я сама видела, как они уезжали.
Да, я понимаю, они уехали на
несколько дней из города,
пока все уляжется.
Сейчас в Париже не лучшие времена.
- Да, да.
- Они не вернутся.
Они заказывали фургон для переезда,
они забрали все свои вещи.
Вы присутствовали при этом?
Козетта наверняка просила
вас передать что-нибудь для меня.
Адрес, где я могу ее найти. Да?
Нет, ничего.
Мариус, я в этом невиновата.
Правда.
Но она не могла уехать вот так.
Я не могу в это поверить.
Это невозможно.
Мариус, вы выглядите странно.
Давайте пропустим по стаканчику вина,
вам станет легче.
Мариус, мне кажется, вы сходите с ума.
Пойдемте же.
Пойдемте.
Смерть среди друзей
не кажется мне безумием.
Нет!
Это не безумие!
Мариус!
Вернитесь, Мариус!
Как все началось?
Несчастный случай на похоронах
генерала Ламарка.
Три выстрела по солдатам
драгунского полка.
Кто стрелял - никто не знает.
Кто-то из толпы.
Полк ответил стрельбой,
и разразилась буря.
Потрясающе.
И что теперь?
теперь трудно действовать аккуратно.
24 тысячи солдат в Париже,
и 30 тысяч разбросаны у городских застав.
Не так уж и мало. А народ?
Мы собрали кое-какой арсенал в
казарме ветеранов и у двух мельниц.
На центральном рынке уже
соорудили 27 баррикад.
- Кого ждем?
- тебя, мы ждем тебя.
- А Мариус?
- Он воздержался.
Любовь - достаточное оправдание для всего.
Мне будет не хватать
звона этих бубенчиков.
Другими словами, мне будет
очень недоставать вас, мсье Aошлеван.
Подумайте хорошенько.
Никто не обязывает вас
участвовать в этой трагедии.
Гражданская война.
Все войны - гражданские,
потому что все люди - братья.
Могу я рассчитывать
на ваше благословение?
Во имя Господа,
отца нашего всемогущего...
Аминь.
Аминь.
Заметьте, мсье Aошлеван,
что я приняла все меры предосторожности
и благословила вас, прежде чем узнать.
- Что узнать?
- На чьей вы стороне.
Честно говоря, матушка,
я еще сам не решил.
Я уверен лишь в одном: никто
и никогда не заставит меня
стрелять в моего брата.
Когда я узнаю, на чьей он
стороне, я присоединюсь к нему.
Ваш брат...
Надеюсь, что я его спасла не для того,
чтобы он встал на сторону этих одержимых.
Он называет их отверженными.
Не знаю, что означает понятие
"ветер истории", но этот ветер мне по душе.
Да здравствует революция.
Революция означает беспорядок.
А чтобы затаиться, беспорядок нам
подходит даже лучше Англии.
Подождем и посмотрим,
во что все это выльется.
Пока длятся волнения, мне
не грозит увидеться с Жавером.
По крайней мере, не так скоро.
Пойду скажу Козетте, она обрадуется.
Спит.
Как я могу потревожить твои сны
и твои мечты.
Я больше не мечтаю.
Я так намечтался на каторге
за все эти годы.
Те, кто там не мечтает, не выживают.
А сейчас, когда ты рядом,
ничто больше не имеет значения.
Ты писала письмо?
Кому?
Ты ведь знаешь только меня.
"Возлюбленный мой,
пишу лишь пару строк,
чтобы объяснить тебе,
почему я вынуждена уехать.
Нас ждет разлука.
Мой...
мой отец уезжает в Англию.
И он настаивает,
чтобы
я ехала вместе с ним завтра.
Я целую тебя
в последний раз. Козетта."
Она влюблена.
Но в кого?
Влюблена.
Кто посмел нарушить ее покой!
Кто? Кто он? Кто?
Я же приставил тебя следить за ней!
Ты хоть понимаешь,
как опасна эта ее любовь?
Я умру, если она покинет меня!
Последний раз спрашиваю - кто он?
Напиши его имя.
Я сказал: напиши имя.
Ты не знаешь?
Он похитил у меня Козетту,
а ты не знаешь, кто этот вор.
Он хочет забрать у меня самое
прекрасное, что было в моей жизни.
Я еще никогда не слышала,
чтобы вы так кричали.
Я не сделала ничего плохого,
я не чувствую себя виноватой.
Если