такие. Держу пари,
что ты о таких только мечтаешь.
Посмотри на это!
- Хочешь такие же.
- Мой муж принес член, как у лесбиянок.
И что в этом такого?
Нельзя же смеяться над импотентами.
Это - не его вина,
что он таким родился.
Иисус! Он щекочет мне им губы,
а я просто обоссываюсь от смеха.
Смейся, смейся, бесстыжая корова!
Ты считаешь, что это вы здорово
придумали, то, что вы вытворяете?
- Каждому - свое!
- Это - дело вкуса!
Я люблю трахаться до самого утра,
пока петух не пропоет. Так и что?
Трепло. Смотри, как бы у твоего
петуха гребень не повис!
Хватит!
Сейчас я еще спущусь к вам с кастрюлей,
и вы узнаете, что с кастрюлями шутки плохи!
Кто хочет бананы, девочки?
Кто хочет бананы, девочки?
Кто хочет бананы, девочки?
Вчера похоронили мою мать.
Она подскользнулась на куске
желтого мыла и сломала бедро.
В ее возрасте перелом костей
означает адскую кучу проблем.
У нее случилась закупорка сосуда,
и когда я пришел к ней в больницу,
она лежала отдельно от других
больных, за ширмой.
Состояние ее здоровья
вызывало тревогу...
или, если быть совсем точным,
оно уже никаких чувств не вызывало.
Она лежала там, как и многие другие,
с пустыми серыми глазами,
и хрипела.
Ее бесформенный рот,
полуоткрытый в гримасе,
придавал ее лицу такое свирепое
выражение, какого я прежде никогда
у нее не видел.
Я спросил ее:
"Ну, как ты?"
Она ничего не ответила,
она только тяжело хрипела.
Я сомневаюсь, что она вообще
меня узнала.
Она казалась, в самом деле, сердитой.
Раньше мне никогда не приходило
в голову, что вечность может быть
такой страшной.
Прощай, старушка.
Я вернусь, но именно сейчас
мне нужен глоток свежего воздуха.
Я ушел так быстро, насколько смог.
На следующее утро раздался стук
в двери комнаты,
где я в последнее время ночевал.
Это была домовладелица, которая
сообщиа мне новость сонным голосом.
Как только я увидел ее, завернутую
в вонючий халат, я все понял.
Мне пришлось заполнять кучу
документов,
чтобы не оплачивать похороны.
У меня не было очков.
Возможно, я потерял их во время
этой истории с кларнетисткой,
и я вообще едва видел.
Я подписал все, что было необходимо,
с закрытыми глазами.
Общая могила.
Никаких излишеств.
С негашеной известью, конечно.
Но старушка и я видели вещи и похуже.
Ее комната была весьма мерзкой,
и я не мог там спать.
В ней был неприятный устойчивый запах,
характерный для стариков.
Я избавился от ее вещей
насколько возможно быстрее.
Кое-какая кухонная утварь
и еще какой-то хлам.
Никто не захотел взять постельное
белье, и это понятно.
Кому нужна эта бедняцкая вонь?
На помойку!
В итоге за все я выручил тысячу эскудо,
без каких-либо попыток торговаться.
С такими людьми в этом не было никакого
смысла. Самое странное, как мне кажется,
это то, что большую часть денег
я получил за старую керосиновую плитку..
Она была вполне в хорошем состоянии...
Все, что нужно было, это заменить фитиль.
Меня мучают сильные боли.
Я не думаю, что это продлится долго. Жаль.
От этого, конечно, не легче,
но есть много людей, которым гораздо хуже.
Надо же было
такому случиться со мной.
Именно тогда, когда я
почувствовал себя лучше,
и даже начал трахаться
с удвоенным энтузиазмом.
Госпожа Джульета сбежала с каким-то
фаготистом. Так должно было случиться.
Семейка духовых музыкантов.
Дона Виолета смирилась.
На днях она вообще забудет об этом,
ознаменовав это своей руладой пуканий.
Немного гордости никому
еще не повредило.
Я столкнулся с одной из подруг Мими,
Джудит,
которая оставила уличное ремесло
и открыла кафе-мороженое.
Она, кажется, была не очень рада
видеть, как я брожу вокруг,
но поскольку я всегда был
"очень англичанин",
я сделал вид, что я этого не замечаю,
и держался очень хорошо.
"Только сливки," заказал я.
Пока она обслуживала меня,
она начала говорить о Мими,
"этой несчастной девочке,
у которой никогда не было мозгов,
глупой настолько, чтобы иметь дело
даже с неграми". Я взбесился.
Я отымел ее сзади, по-