за то, что делаю. Верно?
- Конечно.
Так вот: мне плохо, я сам виноват.
Так мне и надо.
Селина меня отругает, что ел капусту.
Это психосоматический эффект.
Селина не разрешает тебе есть капусту -
тебе стало плохо. От чувства вины.
- Ты серьёзно?
- Да. Можно и так думать.
- Извини.
- Ну что ты.
Кто Вам дал номер моего мобильного?
Нет. Не думаю, что покончить с собой
этой же ночью - такая уж хорошая мысль.
- Шутишь, что ли? Ты дурака валяешь, да?
- Нет, нет.
И я думаю, что нам стоит
в ближайшее время увидеться.
Да, можете мне позвонить, но, пожалуйста,
по рабочему телефону. Спасибо.
Да ты ешь, ешь.
Мари права, я поступаю нечестно.
Нельзя было нанимать людей нелегально.
Вот и ремонт насмарку.
Но, по крайней мере, я за это наказана.
Справедливость есть - и я расплачиваюсь.
Могу винить во всём только себя.
Но и Мари не святая.
Ей тоже есть в чём себя упрекнуть.
Значит, 38.
Ксавье прав: у меня фобия.
Мне этот стол совершенно ни к чему,
он уже лет пять стоит в подвале.
Но он всё же преувеличивает.
Меня раздражает его манера говорить со мной.
Если бы он меня обнял, сказав: "Дорогая,
пойдём вместе в подвал."
Я бы ответила: "Зачем? Это всё пустяк!"
Но он высокомерно заявляет: "У тебя фобия!"
Разве так он говорит с пациентами?
Софи права, я был с ней некорректен.
Я бы никогда не сказал пациенту:
у Вас фобия.
Это была бы страшная ошибка.
Но почему же ты говоришь так с Софи?
Потому, что Софи мне не пациентка, а жена.
Значит, ты можешь сказать жене всё,
что угодно?
Софи должна радоваться, что я отношусь к ней
не как к пациентке. Вот что я могу сказать.
Но, пожалуй, это не совсем верно.
Селина права: я не должен есть капусту.
Скоро в брюки не влезу.
Ксавье прав: возможно, дело в том,
что она мне это запрещает.
Надо быть справедливым: я толстею от капусты
не потому, что Селина запрещает мне её есть.
И ни одна наука не докажет,
что толстеешь от того, что не ел.
Я же ел всё-таки капусту.
Ты сегодня поздно.
- Ужинал?
- Нет ещё.
- Посмотри там, на кухне.
- Нет-нет, я соблюдаю диету.
Вторник: водоворот.
- Сядем здесь?
- Это невозможно. Столик на восьмерых.
- Нас как раз пятеро.
- А куда я дену восьмерых?
Другие столики освободятся. Вон там.
Мне что, людей прогонять?
- Я хотела заказать на шестерых!
- Но не заказали. И вообще, вас пятеро.
- Ладно тебе, это её работа.
- С требованиями обращайтесь к хозяину.
Мари, пошли в "Лидо", там быстрее.
Нет, погоди.
Ничего эта девица не соображает.
Правда, пошли в "Лидо".
Что если каждый захочет сесть без очереди?
Каждый думает, кроме него здесь никого нет.
Значит так, я начну сначала.
Оттуда, где остановилась в прошлый раз.
Я сказала: я не могу
заставить уважать себя.
Если я что-нибудь говорю,
он не спорит, не возражает.
Это значило бы предавать тому,
что я сказала, слишком большое значение.
Нет, он вздыхает. Надо ли это так понимать,
что я действую ему на нервы?
Надо ли так понимать его вздох?
Он в отчаянии, вздох тяжёлый.
Я бы сказала "предсмертный".
Такое ощущение, что убиваешь человека.
Всё тяжело, несправедливо.
Вот когда я говорю с Вами,
Вы же не вздыхаете, Вы слушаете.
Я уверена, Вы слушаете.
У Вас я чувствую уважение к себе.
Как-то раз один человек после заседания
мне сказал:
"Вы так выступали,
что дух захватывало". И я об этом помню.
Но думаю, если я и спала с ним,
то как раз из-за этого.
Это я не к тому говорю, что мне хочется
лечь в постель с Вами. Нисколько. Хотя...
Нет, это я к тому,
что хочется всё же существовать.
Это же нормально - хотеть существовать.
Мадам.
Если два, то будет меньше фунта,
а если три, то больше.
Положите два. Нет, три! Два.
- Так два или три?
- Два. Нет, три, в конце концов.
Так Вы решили проблему клеёнки?
Нет. Но сейчас меня больше
волнуют занавески.
Могу Вам помочь.
Я всю жизнь занималась занавесками.
- Неужели?
- Да!
Потрясающе!
- Добрый день.
- Здравствуйте, доктор.
- Нет-нет, сюда.
- Простите, вечно ошибаюсь.
- Мне полностью раздеться?