во всём.
Он боялся, что он на самом деле
сумасшедший, юродивый.
Да, Леоне, запиши,
что он пребывал во тьме.
Франциск!
Франциск!
Леоне!
Леоне!
Франциск!
Франциск!
Франциск!
Леоне!
Леоне, не оставляй меня!
Я здесь.
Леоне!
- Леоне.
- Да.
Леоне!
Я не обучался
grаmmаtiсаm,
divinitаtеm
еt lеgеm.
И всё-таки...
dеus mihi diхit.
Dеus mihi diхit.
Бог говорил со мной.
Понимаешь?
Конечно, понимаю.
Леоне, а если я сошёл с ума?
Нет.
Нет, ты служил Христу безоговорочно.
Да-да, безоговорочно.
Но Он страдал.
И ты страдал.
Я видел многих,
кто страдал больше меня.
Нам всё давалось легко,
правда, Леоне?
Ну, не всегда.
Я видел много,
много лиц.
Что я мог сделать для этих людей?
Ничего!
Ничего!
Ничего!
"Я хочу остаться один.
Но будет нужда во мне, приходи".
Приходи.
Говори со мной!
Говори!
Говори со мной!
Говори со мной!
Говори со мной!
Франциск!
Что случилось?
Покажи.
Ты упал?
Ты поранился?
Он ответил!
Dеus mihi diхit.
Бог опять говорил со мной.
Dеus mihi diхit.
Бог опять говорил со мной.
Так всё и было.
После многих дней,
долгих лет одиночества,
он улыбнулся мне и обнял меня.
- Ты ничего не видел?
- Видел?
Тишину!
На какое-то мгновение
воцарилась гробовая тишина.
- И так ничего не рассказал?
- Нет, это осталось тайной для всех.
Кроме Клары.
Что он тебе сказал?
О чём ты подумала?
Он ничего не сказал.
А я лечила его раны, перевязывала,
ни о чём не спрашивая.
Я думала,
что любовь уподобила его тело
телу того, кого он любил.
И я спрашивала себя, способна ли я
так смиренно любить...