так целую ночь.
Стой!
Назад!
Назад!
Бог дал полякам дождь, а нам солнце.
Пора.
Не печалься, Богун.
Там пан гетман уже весь бунт
батогами разогнал,
мир будет. Я тебе дам свой герб,
и тогда легче девку от князей получишь.
Полковник Барабаш приказал приводить
к нему всех чужаков.
Но полковник спит, так что мы
его сюда привели.
Говорит, в Лубны едет.
– В Лубны? – В Лубны, пан полковник.
Пусть едет.
Редзян?
Бог ты мой, это же парнишка
пана Скшетуского.
А что с твоим паном, здоров ли?
Да, здоров и велел вашей милости
кланяться.
Знаю я твоего пана.
Встречал его в Разлогах.
Где?
– В Разлогах. – У Курцевичей.
– Кто? – Ты что, оглох?
Да, не выспался. Хвала... [Иисусу]
Погоди-ка, птенчик. Еще выспишься.
Обыскать!
– Ну, это насилие! Я шляхтич! – Тихо!
Богун, оставь его.
«Ясновельможной княгине Курцевич
в Разлоги».
Так ты, соколик, в Лубны ехал?
И не знаешь, где Разлоги?
«Хелене Курцевич...»
Богун, шляхетская печать – это святое!
Мне гетман дал право все письма
вскрывать.
«Наисладчайшая в свете Хелена...
Сердца моего госпожа и королева...»
Это Скшетуский хочет тебе рога
наставить?
К одной девке клинья подбиваете?
Ну, радуйся, со мной вот один раз
было...
Во имя отца и сына и святого духа...
Цирюльника! Богун!
Буду жить.
Максим! Открывай!
Ждите на майдане выстрела.
Кто там?
Не узнаешь?
Это вы, ваша милость. Слава Богу!
Во веки веков. Отворяй!
Богун, еще раз прошу, опомнись,
головой рискуешь!
К дьяволу голову!
Кого там лихо несет?
Богун?
А ты что тут делаешь?
Вы мне не рады, матушка?
Рада я тебе, рада, но дивлюсь,
что приехал.
Слыхала, что ты в Чигирине служишь.
А кого это нам бог с тобой принес?
А это пан Заглоба, шляхтич,
мой приятель.
Садитесь. Ешьте, пейте.
Спасибо, что приехали.
А княжна здорова?
Здорова.
Я б хотел увидеться с ней.
Хелена уже спит.
Жалко. Я ненадолго приехал.
Хотел еще раз вас увидеть,
прежде чем на войну пойду.
Тяжко своих бить.
А надо.
Кто знает, вернусь ли.
Но перед войной хочу еще раз
услышать,
что вы мне Хелену отдаете.
Шляхетское слово не дым,
а вы ведь шляхта.
Вы князья.
Что ж...
Обещаете?
Надо Хелену спросить.
Пусть она за себя говорит,
а вы за себя.
Обещаете?
Обещаем.
– Обещаем. – Обещаем.
Милостивый Заглоба...
Ты тоже попроси девицу.
Может, и тебе пообещают.
Что ты, казак, напился?
Пан Скшетуский письма шлет.
Предатели!
За сабли, сынки!
Милостивые паны, опомнитесь!
Прочь! Прочь!
Княжна...
Дом окружить, никого не впускать.
Кто порог переступит – убью.
Атамана в постель!
Надо паутину приложить, я им займусь!
Атаману покой нужен, а вы вон!
Погреб ваш! Только всего не выпейте!
Святая Мария, Матерь божья,
святая пречистая,
молись за нас грешных,
сейчас и в годину смерти нашей.
Христе пане, тихо!
Не приближайся!
Я от пана Скшетуского.
– Как я могу тебе верить?
– А что-то получше есть?
Дайте и мне меду!
– Видал? – Возьми его холера...
Неплохой.
Жаль такого меда на ваши
хамские глотки.
Сами пьете, а тем, кто на страже, ничего?
Сменить их!
– Дайте и им горилки!
– Спасибо, пан.
– А далеко отсюда до Лубен?
– Ой, далеко, пане.
– А до утра доберусь?
– Нет, не доберетесь!
А к полудню?
К полудню вернее.
Давайте, хлопцы. Наливайте себе!
Не жалейте!
Атаман спит, до утра не будить!
Я за ним присмотрю.
Подлец, кто сегодня не выпьет
за здоровье атамана!
Здоровье атамана!
Лучше тебе?
Не можешь говорить...
Так и лучше. Кричать не будешь,
когда я с княжной в Лубны поеду.
Может, цирюльника тебе оттуда прислать...
или палача у пана князя попросить!
Черт тебя от ран не возьмет,
но пить со мной уже не будешь.
Эй, сюда!
Тихо!
Будь здоров.
Мог бы тебя ножом пырнуть,
но мне не пристало,
может, еще встретимся, но если
я стараться буду,
то пусть с меня шкуру спустят
и наделают из нее подхвостников.
Помедленней, милостивая панна.
– Это не дорога на Лубны.
– Спрячь, панна, волосы.
Не беги туда, куда погонятся.
Будут гнаться в сторону Лубен –
едем в Чигирин.
Сучий сын! Лях