нибудь были слепые?
Не было.
Никогда у нас и не было.
И не будет.
Единственный слепой живёт там,
за Пантеоном, с гармошкой.
- Он помер.
- Он помер. Всё, больше не осталось.
Послушай меня. Если бы твой отец был глупцом,
Он не одевал бы тогда трёх Пап.
Я не против слепых. Они убогие.
Если природа их наказала,
им надо помогать.
Мы делаем для них приюты,
даём им собак,
но давай не будем на них жениться.
Думаю тебе лучше вернуться
в Рим и забыть об этом.
Нет. Я не вернусь.
Даже если отец просит?
Нет. Не вернусь. Это решено.
Я и Анджела будем жить здесь.
Она никогда не покинет Болонью.
Чьи портреты висят у нас в ателье?
Прадеда, деда Карлино и твой.
И на этом мы закончили.
Ателье закончится навсегда.
Закрываем дела.
И Папам больше негде будет одеваться.
Ты не представляешь, что значит
ждать за Сикстинской капеллой,
когда сообщат, кто стал Папой.
С самой площади Святого Петра,
всё дрожит как от землетрясения,
потому что увидели белый дымок.
И все бегут, двери открываются,
к тебе приводят этот полутруп
вспотевший, трясущийся,
который сам ещё не верит.
Два кардинала щупают его между ног,
чтобы убедиться, что он мужик.
И толкают его голого к нам, чтобы одеть.
Во всё белое.
Вот так. Это мы создаём Пап.
Как одели его в белое, он другой.
Как смотрит,
как подставляет кольцо для лобызания.
Все бегают, падают на колени,
несут его к балкону,
чтобы весь мир увидел.
А когда окно открывается...
И ты хочешь отказаться от таких эмоций,
чтобы торчать тут на холоде со слепой
и жрать лягушек.
Иду.
Папа...
Ты же сам знаешь, что такое быть влюблённым.
Чи, дай ему ту вещь.
- Больше предыдущих.
- Спасибо.
- Сообщи нам дату.
- Чего?
- Свадьбы, чего же ещё.
- А вы что приедете?
Спасибо.
- Даже не обнялись.
- Что?
Мы даже не обнялись.
Не слышу. Что ты сказал?
Проходите.
- Это глазной врач?
- Да.
А где синьорина?
Её отвезли в кабинет отца.
- Она жива?
- Конечно жива.
Я чувствовала это.
- Что случилось?
- Это чудо. Это чудо. Идите сюда.
Габриелла, приготовьте чемодан.
- Мы уедем сегодня ночью.
- Хорошо.
А, вы здесь.
Заходите.
Ну как дела, доктор?
Здесь было открыто, и я...
- Это ты?
- Да, это я.
Недавно...
Мария зашла с лампой.
И я вдруг увидела свет.
Если бы остались в Швейцарии ещё месяц.
Закончив, как вам советовали, терапию.
И слушались бы докторов.
Насколько было бы меньше волнений
для вашего отца и для вас.
Ты не рад?
- Очень рад.
- Заканчивается самый ужасный период в моей жизни.
Ты рад?
Если бы ты не пережила всё,
что с тобой случилось,
ты бы никогда не заметила такого как я.
- Синьорина, отец просит вас спуститься.
- Я сейчас, спасибо.
Почему бы нам не обняться?
Хватит.
Ты сошёл с ума?
Мне больно.
Перестань.
Прости.
Ты сумасшедший. А ты не думаешь, что
когда я вернусь,
я увижу какой ты.
Сделаешь мне одолжение,
прежде чем я уеду?
- Какое?
- Наклонись, не хочу чтобы они слышали.
Ну что, сделаешь?
- Сделаешь?
- Не знаю.
До свидания.
Я тебя буду ждать.
До свидания, синьорина.
Всего хорошего.
До свидания, синьорина.
Добрый вечер.
Добрый вечер.
- Вы ведь новый жених Анджелы Гардини?
- Да это я.
- Чем обязан такому визиту.
- Я принёс вам сообщение.
- Это Анджелы?
- Да.
Присядем там, послушаете радио, граммофон.
Нет, спасибо. Я должен только сообщить вам,
что произошло нечто экстраординарное.
Что?
Она увидела свет.
И продолжает его видеть.
Специалисты сказали, что это благодаря
лечению, начатому в Швейцарии...
Она стал видеть?
Анджела Гардини снова стала видеть?
Не стопроцентно, однако они
с отцом  поехали в Цюрих.
- И хотели бы, что бы вы знали.
- Знал что?
- Что с ней  происходит.
- А зачем она прислала вас?
Она не сказала.
Вот и всё. Мне пора.
- До свидания.
- До свидания.
- Было очень мило с вашей стороны.
- Спасибо.
Вы правда не хотите послушать
радио, граммофон?
Нет. Я его уже слушал. Спасибо.
Иду.
- А, это вы.
- Добрый вечер.
Простите, что вас побеспокоил.
Но я ничего не знаю.
- А вы не говорили