полярных медведей и тюленей.
но, к сожалению,
не увидела ни одного.
И, пока мы летели над восточным
берегом Гудзонова залива...-
- эта плоская местность пугала меня...
- Я не знаю...Дайте мне сказать это снова.
- Я не мог проникнуться этим "вояжем норманнов".
- потому, что он казался бесконечным.
Казалось, что мы движемся в никуда.
И чем дальше на север,
тем монотоннее.
Но я вижу это сортом игры-
это наше норманнство.
Люди говорят, "Ну что, ты
когда нибудь был на северном полюсе?"
Я говорю, "Да, был- походом на собачих
упряжках продолжительностью 22 дня"...
и другой приятель говорит,
"Ну, я ходил и 30 дней. "
Возможно, они могли бы
там встретиться.-
Разумеется, Север изменил мою жизнь.
Я не могу себе представить...
никого, кто бы соприкоснулся
с Севером...
живя там все время или
просто путешествуя...
месяц за месяцем,
год за годом-
Я не могу себе представить, чтобы
этот человек не проникся Севером.
Когда я ушел в 1965 году-
по крайней мере, со сцены-
не было каким-либо достоинством
или добродетелью...
жить на Севере или...
существовать
среди простых людей.
Вы знаете, какая в этом
есть особая добродетель?
Это сложно описать.
Это было экстремально.
Это полная правда.
Я понимала очень хорошо, что не смогу никуда
пойти пешком, может только на милю-две.
Я всегда думаю о длинных летних ночах,
когда снег уже растаял...
озера освободились ото льда
и утки с гусями улетели домой.
В это время
солнце заходило...
но в небе бы оставалось
последние мерцание...
Я бы выходила
на одно из этих озер...
и просто бы смотрела на
уток и гусей, мирно летающих...
или просто сидящих на воде...
и я чувствовала бы себя почти что
частью этой земли...-
частью этих тихих окрестностей-
и мечтала бы, чтоб это никогда не кончилось.
Глен Гульд и программа
"Идея Севера".
Давайте поговорим о документальных
программах, которые Вы сделали для CBC.
Две из Ваших программ, "Идея
Севера" и "Опоздавшие"...
посвящены идее одиночества...
которое влияет на людей,
живущих на Севере Канады.
Фактически, все эти программы имеют
отношение к той или иной форме одиночества.
Я сделал пять программ, занявших
300 или 400 часов студийного времени.
Первой из них, как Вы заметили,
была "Идея Севера".
Второй была "Опоздавшие".
Третей была "Стоковский".
Мы заканчиваем сейчас четвертую,
посвященную Казалсу-
"Казалс: радиопортрет".
Я сделаю еще одну на следующий год
про Шонберга, и есть еще одна,
которая ждет уже полтора года.
Это программа о менонитах
под названием "Мир на Земле"...
про ультимативную форму
изоляции общества.
Так что, после этого я хочу сделать
комедию об изолированном человеке...
потому, что я ужасно устал от
всех этих мудрых и глубоких передач.
Само по себе радио является
опытом одиночества.
Почему радио интересует
Вас так сильно?
Я бы хотел подойти к ответу
осознанно.
Это большой вопрос.
Это важный вопрос.
Я не знаю, какова в точности
пропорция...
но я всегда интуитивно чувствовал...
что за каждый час общения
с людьми...
Вам нужно Х часов одиночества.
Какова величина этого Х-
я в действительности не знаю.
Это может быть 2 и 7/8 или
7 и 1/4 -
в любом случае, это
существенная величина.
Радио было близко мне с детства...
это то, что я слушал
практически без перерыва.
Оно окружало меня, как обои.
Я спал с включенным радио..
Теперь я даже не могу заснуть
без него...
с того времени, как я завязал
со снотворным.
Это влияет на то, что Вам снится?
Конечно! Когда есть передачи...
мне снятся выпуски новостей...
и утром, если к примеру было
караблекрушение...
я думаю, "Хе, это был странный сон
о Титанике, который я видел ночью".
И я конечно переживаю все это во сне.
Быть может Ваши ощущения об одиночестве
вызваны Вашим северным темпераментом.
Я думаю, это без сомнения играет свою роль.
У меня всегда была амбиция...
которую я возможно
никогда не реализую...
провести хотя бы одну зиму
за Северным Полярным Кругом.
Любой может поехать туда летом,