Знаешь, есть парни,
пытающиеся угодить в тюрьму,
потому что спать в тюрьме лучше,
чем в картонной коробке
на каком-нибудь пустыре.
Ребяттвоего возраста -
твоего возраста! -
вышвыривают из дому
собственные матери и отцы,
и они шатаются по дорогам,
как Тифозная Мэри.
Я бы целый день
работал за четвертак.
Только до без пятнадцати шесть.
В мои дни "весь день"
означало - до закрытия.
А во сколько вы закрываетесь?
Ты разговариваешь так, будто тебя
уже взяли. Катись отсюда.
Отоварьте.
У нас неттакого сорта мыла.
-Это мой чек соцобеспечения.
-Это у вас от жары.
Отоварьте.
Хочешь послушать?
У нее сертификат,
в котором сказано:
"Этот сертификат плюс десять центов -
и вы получите кусок мыла.
И фотографию вашей
любимой кинозвезды.
Она думает, я приму это за чек.
Вы что, читать не умеете?
Это мой чек соцобеспечения.
Я отоварил ваш чек
на прошлой неделе.
Отоварьте. Пожалуйста.
Это не чек.
Мои дети смотрят из окна,
они не ели с прошлого вечера.
Боже правый, теперь она хочет,
чтобы я почувствовал себя ублюдком,
потому что мои дети
ели со вчерашнего вечера.
Как я, по-вашему, отоварю
сертификат на мыло кинозвезды,
когда я даже в долг дать не могу?
Может быть...
Может, мы что-то можем придумать.
Пусть ваш муж зайдет
ко мне потолковать.
-Он ушел гулять.
-Когда вернется, пусть зайдет.
Он ушел четыре дня назад.
Хочешь работу?
Отведи ее домой. Убедись,
что она не пойдет гулять.
-Как она мне заплатит?
-Я тебе заплачу.
-Четвертак?
-Пять центов.
-Десять.
-Пять.
Где вы живете?
Они смотрят из окна.
Да, но на какой улице это окно?
Эй, пусть бежит.
Пусть бежит.
Теперь она пойдет домой.
Однажды ночью
она проснется в слезах,
потому что украла пакет
картошки ценой в десять центов.
А сегодня утром толстая дама
в красном платье пришла
и украла пакет риса.
И я ее отпустил.
Не могу видеть,
как толстые голодают.
Оставь себе, тупой ублюдок.
Могло быть гораздо
хуже, мистер Сабатони.
Гораздо хуже.
Давайте поглядим.
Еще немного поднимите голову.
Та-ак, хорошо. Прекрасно.
Знаете, вы сказали дочери,
что упали из-за жары,
но мы-то с вами знаем, да?
Да. Дай мне встать.
Зачем? А?
Потому что мне
не нравится лежать на земле,
может, тут кошки гадили.
Я должен был положить вас в больницу
неделю назад. И вы это знаете.
Помоги мне вернуться в кресло. Ну-ка.
Сидите спокойно.
Я еще не закончил.
Я не закончил.
Глубоко вдохните
и не разговаривайте.
Да что с тобой такое?
Ты прямо заноза в заднице.
Глубокий вдох. Еще один. Вот так.
Теперь он пришел,
когда никому не нужен.
Дедушка.
Дженни.
На этот раз мне почти удалось.
Давай, помоги мне
перебраться в кресло.
Я попрошу прислать
из больницы носилки.
-Отведите его наверх...
-Нет!
-Нет, я не пойду в постель.
-Вы упрямы, как мул.
-Никого не хотите слушать.
-Никакой постели мне не нужно.
Как мул, а!
Не хочет слушаться. Вот так.
Так. Хорошо.
Я буду умирать на улице,
пусть Господь меня видит.
Не говори мне о больнице.
Мне, который плыл
на одной лодке с твоим дядей.
Не начинайте.
-Знаешь, каким он был человеком?
-Не заводите меня.
Думаешь, со мной покончено?
Подай мне шляпу.
Дженнаро, Дженнаро.
Дженнари,
знаешь, что я увидел,
пока там валялся?
Знаешь, что увидел?
Я увидел небеса.
-Честно?
-О, да. О, да.
Я был за полквартала оттуда,
не больше.
И, знаешь, как там?
Там
совсем как
в новом
Ла Палома.
Опыхали, смеется.
Это в его-то состоянии.
Неужели такой человек, как он, будет
слушаться такого, как я, миссис Опирито?
Может, вы сможете
до него достучаться.
Я ничего не могу
заставить его делать.
В каком смысле - в его состоянии?
Он поправится, правда?
Просто не давайте ему вставать.
-И все?
-И все.
В наши дни приходится платить,
чтобы доктора советовали нам
держать друг друга в постели?
Вы бы хоть для вида дали
ему какое-нибудь лекарство.
Знаете, доктор Бруно, вы
можете дать ему лекарство,
а я прослежу, чтобы он принимал.
Прослежу, и тогда оно,
может, поможет.
Раньше не помогало.