Тебя чуть ли не уголовных
дел профессором считать можно.
Есть информация, что под
тобой две бригады ходило,
а ты из себя какого-то
святого Моисея строишь.
- Отвечать-то все равно придется.
- Чего ж так мелко-то?
Две бригады всего.
Где две - там и четыре.
Важно знать, где искать,
а вас видно этому учить не надо.
А насчет того,
что отвечать придется,
так я за себя всегда отвечу,
никогда ни от кого не прятался.
Ты бы баронские свои замашки
попридержал бы, старый.
Неразумно себя ведешь, Михеев.
А интересует меня
всего лишь один вопрос -
то, что ты хату
на Каменноостровском взял,
ни у кого сомнений не вызывает.
Сомнений нет -
предъявите обвинение.
Не спеши, не спеши, предъявим.
Я о другом сейчас.
Есть у меня к тебе предложение.
Хорошее предложение, стоящее,
подумай.
Так вот,
отдай, что взял, тебе оно
все равно без надобности,
попользоваться не успеешь.
А отдашь -
через день дома будешь,
но не раньше,
чем "Эгина" будет у меня.
Это какая еще "Эгина"?
Не придуривайся,
знаешь, о чем говорю.
Картина Рембрандта.
Ах, эта... Знаю, конечно.
Только если я не ошибаюсь,
она в Эрмитаже висит.
Как же я вам ее организую?
Что это вы мне, подписываете,
начальник, не пойму?
Все ты прекрасно понимаешь.
Та "Эгина", что в Эрмитаже,
мне без надобности.
А вот копию, которую ты
на Каменноостровском взял, отдай.
И пойдешь домой, слово даю.
Копия, значит...
Из-за нее то весь сыр-бор?
Понятно.
Предложение,
конечно, интересное...
Я вам - картину,
вы мне - свободу, так?
Ага.
Только как же я вам из
"Крестов" найду человека,
который вещь взял?
Я ведь не экстрасенс,
через стенки не вижу.
Слушай, Барон.
Мы оба знаем, кто холст взял.
Так что давай без спектаклей.
Ты старый, битый вор,
дураком никогда не был,
зачем ты себе хочешь усложнять
и без того непростую биографию?
Сложностей мне не надо,
но в данном случае, все просто.
Нет у меня того, что вы ищете.
Хотя предложение
вы сделали занятное.
Вот и подумай над ним на досуге.
Значит, всему причина
картина рембрандтовская.
Не случайно Пианист сгинул.
Не иначе поторопился
парень, не стерпел,
загнал кому-то что-то
из своей доли.
И сгорел на этом...
Что же с ним случилось?
Мусора "нахватили"?
Сомнительно.
Менты прихватить могли
только в одном случае -
если Мишка Монахов
заявление о краже написал.
Стал бы Монахов заяву делать?
Вряд ли.
У Мишки самого рыло в пуху -
дальше некуда.
Значит, Пианист не на ментов
нарвался. А на кого тогда?
На кого переключился Монахов,
когда решил, что я впал в маразм?
На Антибиотика...
Тогда все, полный провал.
У Витьки есть люди,
умеющие разговорить
самого неразговорчивого.
Проходи.
Проходи, дорогой. Что же ты
сразу не сказал, не объявился?
А то малява к нам поступила,
что к нам сам Барон пожаловал,
а мы в незнанке полной.
- Поесть чего? Мигом сообразим.
- Нет, спасибо, не хочу.
Есть не хочешь,
тогда полежи чуток.
Спасибо... А ты-то как, бродяга?
А я належался уже,
посижу пока...
Вот ты ложись отдыхай,
а то на тебе лица нет.
- Спасибо. А тебя звать-то как?
- Федором.
С самим Бароном в одной камере
сидел. Расскажу - не поверят.
Хорошо базлать! Поспать не дают.
Барон какой-то выискался.
Сперматозавр задроченный.
Не стоит.
Ты бы, парень поменьше
языком мел, а то достал уже всех.
Как бы не пришлось
ответить за слова.
- Чего, чего?
- Оставь его, бродяга.
Жизнь его сама научит,
на зону попадет -
в миг обломается, обтешется.
Да я хрен с прибором клал
на твою зону и твои понятия.
Ори, ори громче, все равно
судьбу-то не перекричишь.
А судьба твоя у тебя
на лице написана.
Человеком надо быть.
Тогда куда не зашлют -
нигде не страшно.
Покаркай мне еще, покаркай.
Спасибо за науку,
Юрий Александрович.
Ты только скажи,
мы его ночью, как кота удавим.
Ну, лишнее.
Я бы и впрямь
отдохнул немножко.
Давай-давай.
А обо мне не думай, я все равно
утром на свободу собираюсь.
Так что, Юрий Александрович,
если что передать
кому-нибудь что-нибудь,
маляву там