или на словах чего,
не стесняйтесь,
я со всем удовольствием,
потому что я и представить не мог,
что судьба меня
с самим Бароном сведет.
Спасибо, Федя.
Некому мне малявки писать.
Один я остался.
Ну как знаете,
Юрий Александрович.
Что же делать?
Должен же быть
хоть какой-то выход,
хоть какая-то щелка.
А, может быть, отдать все-таки
"Эгину" этому Колбасову?
Хотя при чем здесь Колбасов - он
просто кукла, всей темы не знает.
Витьки Антибиотика
здесь интерес, не иначе.
Круто шагает Витек.
Сколько же мусоров
у него на пристяжи?
Ну так что -
отдать Витьке "Эгину"?
Меня-то он кончит после того,
как до картины доберется.
Но хоть на воле помру.
Жизнь ведь все равно прошла.
Предположим,
соглашусь я на выдачу -
все равно они меня
к тайнику одного не отпустят.
А тайник - на даче,
которая на Ирину записана.
Уберут они и меня, и...
Ох, Ира, Ирочка...
Берег я тебя, да не уберег.
Чуть-чуть не хватило,
чтобы оградить тебя
от этого мира сучьего.
Нет, нельзя им отдавать картину,
и обещаниям верить нельзя.
Плюнут они на свои обещания
и разотрут.
Все, об этом больше не думаю.
Надо что-то хитрое найти.
Так, чтобы и мусора
зубами щелкнули,
и чтобы Витьке солоно пришлось.
Они думают,
что все козыри - у них...
Все?
Быть такого не может...
Господи, тяжело-то как...
Что это...
Что это со мной?
Ира... Лебедушка моя...
Ира!
Нельзя, нельзя воли
болезни давать...
Я спасти тебя должен. Ира...
Больно... больно-то как!
Больно!
- Барон, что с тобой, Барон?
- Юрий Александрович.
Что случилось?
Врача! Врача!
Врача! Давай врача! Быстро!
Врача, суки!
Суки, падлы!
Эй, заткнись!
Врача!
Врача, Барон помирает!
- Привет.
- Чего сказал?
Ничего.
- Куда поедем?
- Виктор Палыч зовет. Поехали.
Проходи.
А, Михеев.
Слышал я,
прихватило тебя чуток? Иди.
Ну как, оклемался?
Оклемался.
Душновато тут,
и лет уже много.
Ты садись, садись.
Что вы от меня хотите,
начальник?
Не спеши, не спеши.
Только прежде, чем перейдем
к основному вопросу,
скажи-ка мне, старче,
чего тебе на месте не сидится?
Не наигрался
еще в игрушки свои?
Что-то не пойму, начальник,
загадками изъясняетесь.
Куда мне!
Это ты у нас загадка ходячая.
Не успел на хату прийти -
а там покойничек образовался.
Здоровый такой парнишка был,
а тут упал со шконки и умер. Что?
Скажешь тоже ни при чем,
в полном неведении находишься?
Воры по всей России бандитов
мочат, или это тоже новость?
Это уже не патроничики.
Это убийство, Михеев.
Что молчишь? Язык проглотил?
Нет, язык вроде на месте.
Насчет парнишки убившегося,
так это вопрос не ко мне.
Я тогда без сознания лежал.
В камере говорили, что парнишка
сам со шконки свалился.
Конечно, сам свалился.
Не падал - а тут раз и упал, да?
Думаешь, я тебе поверю?
Не смеши меня, Михеев.
Мне без разницы, начальник,
во что вы верите.
Считаете, что я парнишку уделал,
Бог в помощь, раскручивайте.
Если у вас на ОРБ еще
что-то нераскрытое числится,
вешайте на меня.
Но, но, Михеев, не храбрись.
Ты в говне со всех сторон.
И сгноить тебя в тюрьме
проще, чем в канаву поссать.
Но это все может и измениться.
Ты хорошо подумал над тем,
что я предлагал в прошлый раз?
Что вы хотите? У меня после
приступа мысли путаются.
Не придуривайся.
Ты мне картину. Я тебе свободу.
Хоть помрешь не на нарах.
Свобода - она, конечно,
дороже картины.
А про какого живописца
мы говорили?
Не засирай мозги.
"Эгина" Рубенса.
Этого...Рембрандта.
Да, помню.
"Эгина". Копия.
- А кто эту копию написал?
- Какая в жопу разница?
Отдай ту, что взял, а кто ее
писал - дело двадцатое, понял?
Понял, начальник, что вы свою
ошибку признать не хотите.
Нет у меня того,
что вы ищите, нету.
Михеев.
Мы не ошибаемся.
Картина у тебя.
Ты нам говоришь,
где она спрятана, я ее изымаю.
И через пару дней
пьешь пиво на воле.
Ну, любишь пивко-то?
Я тут кстати тебе принес.
На нарушение иду ради тебя.
- На, пей, только здесь.
- Я не пью пиво.
Что? И пива не пьешь?
Ну и хрен с тобой.
Тогда я