некрасиво обманывать
оперативников ОРБ.
- Он умер.
- Что значит умер? Где он?
Вперед.
Ты, Генокок, где работаешь?
В ОРБ?
Или в мясной лавке?
Угробили старого?
Все дело угробил?
Тебе не ордена носить,
тебе хвосты
верблюдам закручивать.
Наломал дров -
сам и расхлебывай.
И смотри, если не расхлебаешь.
Виктор Палыч,
ведь Барон раковый был...
А ты что, не знал?
Я тебе что, не говорил?
На тебя рассчитывали.
А где твой результат?
Где результат твой? В жопе?
Вот, где твой результат.
Еще такое выкинешь -
будешь не в ОРБ
штаны просиживать,
а пойдешь участковым
лямку тянуть.
В самый говняный участок.
Не все потеряно,
я тут подумал немного...
Немного. Очень плохо,
что ты много думать не научился.
Все. Ступай.
2 недели тебе сроку.
Иди работай.
Э...
Там это,
Виктор Палыч обратно зовет.
Ладно, Генуля,
не дуйся на старика.
Ну, вспылил немного,
бывает, нервы что-то сдают.
- Да, ладно.
- Садись.
Что вы, я и не думал дуться.
Я своей вины с себя не снимаю.
Ну, и славно.
Нам о деле нужно подумать.
Дело-то все равно
вместе придется делать.
Я вот что подумал,
Виктор Палыч.
Надо бы Барону этому
похороны попышнее устроить.
Через прессу объявить.
Ну, как у вас там делается.
Зачем?
Съедется толпа, из которой
три четверти вообще его не видели.
- А половина даже не слышала.
- Но придут и те, кто знал старика.
Надо будет отфиксировать
похороны видеокамерами.
Потом поработать с видеозаписью.
Если остались у Барона близкие
друзья или родственники,
а ведь он что-то про жену плел,
то они обязательно появятся
на кладбище, обязательно.
Там ведь разные люди будут.
И кое-кто не хочет,
чтобы мусора его снимали.
Там кое-кого и задержать могут.
Ладно.
Издержки есть в любом деле.
Хлеб режут - крошки остаются.
Дальше.
Надо как следует пропасти
этого журналиста Серегина.
Старик ведь на нем настаивал,
когда выдумал тему с интервью.
Очень странную тему...
Значит, за газетчиком
надо ставить ноги,
а уж совсем неплохо было бы
прилепить глаза и уши.
Темная лошадка этот журналист.
От него явно комитетом пахнет.
Если он связан с конторой,
то устанавливать за ним
официальную наружку - рискованно.
Значит, журналистом должны
заняться ваши люди, Виктор Палыч.
Это тебе.
Возьмешь домой,
чтобы жену побаловать.
Спасибо.
Вы прямо, как Сталин,
Виктор Палыч.
Не самый дурной
пример для подражания.
(церковная служба)
Друзья мои. Братья.
Сегодняшний день -
день скорби и траура.
Сегодня мы...
прощаемся...
с человеком,
который был для многих
учителем и отцом,
строгим,
но справедливым.
Больше его нет среди нас.
Но он остался жить
в наших сердцах.
В нашей памяти.
Конечно, за нашими
спинами найдутся и такие,
которые криво ухмыляются,
улыбаясь,
что, мол, вот еще один ушел.
Но наша семья
станет еще сплоченнее,
еще тверже в своих
помыслах и поступках.
В семье бывает по-разному -
и ссоры,
и даже обиды.
Но отец никогда не возжелает
зла детям своим,
ведь именно они -
его опора
и продолжение его помыслов.
Спи спокойно,
Юрий Александрович,
мы не забудем тебя.
Дело твое не будет
опоганено и опозорено.
И где бы ни была наша братва,
мы принесем в сердцах
верность тебе и семье нашей.
Земля тебе пухом.
Прости нас.
(похоронный марш)
Мы не забудем тебя.
Здравствуйте.
Простите, а могу я выяснить
у вас один вопрос?
Какой именно?
Мне надо найти одного
из ваших сотрудников.
По этому вопросу к нашему
шефу, он будет только завтра.
А мне очень срочно надо.
Помогите, пожалуйста.
- Дело в том, что я из...
- Ах, вы из милиции.
Кто вам нужен?
Мне нужна женщина -
искусствовед, зовут ее Ирина,
а фамилию, к сожалению, забыл.
Вы представляете, сколько
у нас сотрудников работает?
У нас более 500 искусствоведов.
Как она хоть выглядит?
Ну, она такая...
Она красивая.
У такие большие, яркие
серо-зеленые глаза.
И вы туда же?
Похоже, вам нужна
наша Ирочка Лебедева.
Из вашего ведомства
последнее время что-то
к ней мужики
сплошняком зачастили.
Лебедева, точно.