мы делаем все, что в наших силах.
Вам остается только ждать.
И продолжать верить в нас...
Так он вешает бейсбольные
биты над весами,
на случай, если появится какой-нибудь
хвастунишка с уловом.
И тут завсегдатай бара
обязательно спросит его:
"Иван, что ты делаешь?"
Старик отвечает: "Вешаю послание".
Я тут подошел и посмотрел.
Знаешь, что там было?
Огромная записка на этих битах.
А что в ней?
"Не выпендривайся, а то битым будешь".
Он так отбивает охоту тягаться
с нашими уловами.
- Доктор Фаулэр.
- Привет, Тим.
Он не рассказывал,
что случилось в тот день?
Нет. Я больше с Ричардом ведь
не встречаюсь.
И он ни, словом о том.
Поверьте мне.
Я верю, верю.
Просто вдруг ты слышал
что-нибудь такое.
Может быть, кто-то из его дружков
говорил что-нибудь.
Нет.
А может быть...
ведь его братья с тобой работают?
Могут случайно что-то сказать.
Понимаешь, если мы найдем
что-то конкретное, что-то доказательное...
Вдруг проговорятся.
- Чем смогу, помогу.
- Спасибо.
Вот уж не думал встретить вас здесь...
доктор Фаулэр.
Да уж...
Я... я надеялась,
что мы сможем поговорить.
Я только хочу попросить прощения у вас...
И если я могу хоть чем-нибудь...
... Я так хотела... поговорить...
поговорить с вами...
Ладно, я пошел. Ничего не кради.
Здравствуйте, миссис Фаулэр.
- Что-нибудь еще?
- Да. Пачку Мальборо Лайтс.
Пожалуйста.
С вас четырнадцать девяносто пять.
Спасибо.
Как прошел день?
Что-то не так?
Не так?
А что может быть не так, Мэтт?
Что тебе надо?
- Мне надо знать, что происходит.
- Да, конечно.
Ты чем-то расстроена.
Мы можем об этом поговорить?
Поговорить? Кто? Мы?
А если вдруг кто-то войдет?
Они нас не узнают.
Подумают, в чужой дом попали.
Ты хочешь поговорить или нет?
О нашем убитом мальчике?
Нет. Раньше не говорили, зачем сейчас?
Что я могу сделать?
Забудь, Мэтт. Иди на работу.
Чего ты хочешь от меня?
Чтобы ты перестал вести себя так,
будто ничего не случилось.
Вот, что я хочу.
Почему?
Потому что я не бьюсь в истерике?
Нет.
Для этого нужно иметь чувства.
А мы не хотим травмировать твою психику.
Сделай одолжение, Рут.
Хочешь посоревноваться
в страданиях, поищи другого.
Я знаю, как ты страдаешь.
За кружкой пива.
А это еще что за перлы?
Да что ты знаешь обо мне?
Ничего ты не знаешь.
Понятия не имеешь о том,
как я переживаю все это.
Да, я не знаю, как ты переживаешь,
и вообще, переживаешь ли ты.
Сам замкнулся, я в этом не виновата.
Ты права. Я замкнулся,
чтобы не орать от боли на весь мир.
Кто-то из нас должен был быть разумным.
Тебе это не приходило в голову?
Разумным?
Здорово...
Не знаю, как ты, а я скучаю по мальчику.
Я рада, что ты такой разумный.
Ты и его пытался сделать разумным.
Правда, он тебя считал слишком разумным.
Что ты имеешь в виду?
Ничего.
Так ты считаешь,
что это я во всем виноват?
Так?
Вот, что я тебе скажу, милая.
Все как раз наоборот.
Ты считаешь, что я позволял ему...
Все. Абсолютно все.
Ладно.
А почему он к тебе не обращался?
- Он бы не стал меня слушать.
- Ах, он не стал бы слушать.
Он не верил в меня...
Это ты постарался.
Он не слушал тебя,
потому что это ты не слушала его.
Зато ты слушал.
Ты постоянно поддакивал ему.
Одобрял его связь с ней.
Потому что ты сам этого хотел.
Ее.
Боже, что за чушь.
Признайся, признайся.
Хотел, но не мог.
Поэтому ты не остановил его.
Чтобы через сына балдеть от нее.
Признался бы хотя бы себе, что Фрэнк
погиб из-за твоих сексуальных фантазий.
Ты хочешь знать, почему погиб наш сын?
Он был с нею не из-за меня.
Он пошел к ней из-за тебя.
Да, да.
Потому что ты всегда такая правильная.
Такая грозная... такая злая.
Злая, что он у нас один.
- Неправда.
- Нет, правда, правда.
Когда он был маленьким,
ты вечно его гоняла, всегда унижала его.
Я хорошо это помню.
Один раз даже вытащила его прямо
с бейсбольного поля и увела домой.
За то, что он перчатку уронил в грязь.
Сколько ему было тогда?
Девять лет всего.
Все, что бы он ни делал,
тебе не нравилось.
А что в нем