Поразительная дрянь.
Бездарна как лошадь.
Я говорил однажды:
"Мари, перестань, прекрати это.
Ничего не получается,
ну, и дорого".
Она скупая невероятно,
и на этом можно сыграть.
"Дорого, - говорю, - подрамники,
кисти, краски, холсты.
Подбери что-нибудь подешевле.
Скажем, пение.
Совершенно бесплатно".
Она ответила мне очень важно:
"Хорошо, я подумаю".
Не понимает шуток.
Глупа как пробка.
Перестаньте,
Константин Константинович.
Перестаньте!
Это вы перестаньте, дорогой мой.
Перестаньте, пока не поздно.
На моих глазах она уже
сожрала троих, вы четвертый.
Это же всё здесь начиналось,
в этом самом доме.
Убогий старик, почти как я.
А ей 1 7 лет.
Безобразие, срам, мерзость!
Она кружилась вокруг него
как бабочка вокруг свечи.
И получился любопытный парадокс.
Сгорела, видите ли,
не бабочка, а свеча.
А бабочка превратилась
в преподлую бабу.
И пошло,
пошла эта коммерция.
Она же богата чертовски.
Всё брошено к ее ногам.
Старик оставил ей всё -
дом, деньги, все поместья.
Но мало, жадность,
больше, больше денег.
Теперь дом полон каких-то бродяг,
пошли эти журфиксы,
файф-о-клоки
на коммерческой основе.
Какие-то странные типы болтаются,
кто такие, даже не знаю,
какие-то скотоводы.
Сейчас какой-то новый появился.
Вот, пожалте,
завела себе какого-то нового.
Сейчас потащит его показывать
так называемую русскую комнату.
А на черта ему русская комната,
когда его жизненный
идеал - торговля свиньями?
И то потому, что коровы для
него чересчур аристократичны.
- Перестаньте.
- Ах, перестаньте!
Перестаньте вы как можно скорее,
пока еще можно унести ноги.
Я забираю свои тарталетки,
вы мне их подарили.
Эту, эту и ту доем там, у себя.
И ретируюсь, пока Маша не пришла.
И всего две папироски,
а то будет страшный скандал.
Не могу спать.
- Не могу спать.
- Что ты?
Там корова всё время жует.
Кто-то шевелится в углу.
Наверное, куры.
Да, наверное, куры.
Что ж теперь делать будем?
Ты же сама хотела на сеновал.
Ляг, закрой глаза
и считай до тысячи.
Я уже досчитала до двух.
Алексей Иванович, лучше вы
идите спать, а я маму подожду.
Хорошо.
Дорогой наш Алёха!
Три месяца назад проводили
мы в Россию Борьку Аникина.
Что-то от него пока
ни слуху, ни духу.
Не то он на радостях
забыл про нас, не то еще что.
На этот счет
можно предполагать разное.
Наша жизнь здесь нельзя
сказать, чтобы полный о'кей.
Так что не торопись,
живи пока у своей Марфуты.
Что же касается душевных переливов,
то времена, Алёша, не те,
чтобы входить во все тонкости.
Сыт, обут, одет, и ладно, -
извини за резкость.
Звезды мерцают в ночной вышине.
Жду я тебя давно.
Скоро ли, друг мой, как прежде,
ко мне
Ты постучишь в окно?
Скоро ли, друг,
Ты постучишь в окно?
Да-да?
- Разрешите?
- Пожалуйста, входите.
Скажите, голубчик,
что это было сейчас?
Необъяснимо прекрасно.
Родина.
Ах, не просто это.
Несомненно, вечер.
А вот это вот?
Это уж утро.
Иволга.
Иволга...
Разрешите сесть?
Пожалуйста.
Иволга.
Слово-то какое!
Великий народ, великий язык.
А мы с вами?
Эмигранты.
Какой же я эмигрант?
Ах, полноте, голубчик, перестаньте.
Эмигрантишко паршивый.
Это всё происходит незаметно.
Сегодня вы представитель
великой нации, а завтра...
шлак, мираж, шелуха истории.
Я по себе знаю.
Уезжайте, дорогой.
Уезжайте поскорее, пока вас
не затянуло это проклятое болото.
Ну что вам тут?
Тут же всё ничтожно, мелко.
Глупо, старо.
Подло. Разве только
что подлости покрупней.
А впрочем, и грешить-то
толком не умеют.
Грешат без души, как обезьяны.
Уезжайте, дорогой.
Быть может, вас не все и не сразу
поймут, это другой разговор.
Благородные поступки
не сразу понимаются.
Это мещане понимают
друг друга с полуслова.
Там всё необычайно просто,
действуют простейшие инстинкты.
Злоба, алчность, жестокость,
жадность.
Денег, денег больше
скорей бы распихать по карманам.
А куда их, к черту?
Что, их в гроб положишь,
в могилу унесешь?
Я, к примеру, был богат, как Крез.
И глуп, как последняя