поддерживают.
Только немногие из съемочной
группы и индейцев все еще верят в его мечту.
Даже сам Херцог начинает сомневаться.
Естественно,
когда мы бросаем вызов самой природе...
она защищается.
Она просто защищается.
И ничего больше. И это грандиозно.
И нам надо принять то, что она намного сильнее нас.
Кински обычно говорит,
что она наполнена эротическими элементами.
Я не вижу здесь ничего эротического.
Я вижу, как здесь все наполно бесстыдством.
Здесь.. природа гнусна и низменна.
Я не вижу здесь ничего эротического.
Я скорее вижу блуд и удушье...
тесноту и борьбу за выживание...
и рост... и гниение.
И, конечно, большое страдание.
Все вокруг нас пропитано страданием.
Здесь страдают деревья. Здесь страдают птицы.
Я не думаю, что они поют. Они кричат от боли.
Это - незавершенная земля.
Она является все еще доисторической.
Чего здесь не хватает, так это - динозавров.
Как будто тяжелое проклятье лежит на этой земле.
И тот, кто слишком приблизится к ней...
получит свою порцию этого проклятия.
Так что мы, со всем тем, что  делаем здесь, прокляты
Эту землю, Бог если он существует...
создал в гневе.
Это - единственная земля, где творение не закончено.
Внимательно осмотритесь вокруг...
здесь присутствует некая гармония.
Это - гармония...
тотального коллективного убийства.
И мы по отношению
ко всей этой ярко выраженной мерзости...
низменности и бесстыдству всех этих джунглей...
мы по сравнению
со всем этим звучим чудовищным диссонансом.
мы звучим
как невнятные, обрывочные предложения...
из глупого
провинциального романа - дешевого романа.
Нам надо смириться перед...
всем этим... чрезмерным страданием...
чрезмерным блудом...
чрезмерным ростом...
и чрезмерным беспорядком.
Даже звезды на небе здесь в беспорядке.
Во вселенной нет
никакой гармонии. Нам надо принять эту мысль...
что никакой гармонии
на самом деле не существует. Мы сами придумали ее.
Но я произношу
эти слова, наполненный восхищением джунглями.
Но во мне нет ненависти к ним. Я их люблю.
Я очень их люблю. Но эта моя любовь
идет вразрез с моими лучшими убеждениями.
И снова Херцог смотрит в лицо опасности.
Оставив
небольшую группу втаскивать судно на холм...
Херцог берет второй такой же теплоход...
для однодневного
путешествия вниз по реке Понго де Манике...
известной самыми опасными порогами в Перу.
В фильме, после того,
как индейцы втянули судно на холм...
в каюте Фицкарральдо
происходит грандиозная попойка
Пока он спит, индейцы выпускают судно.
У них есть своя мечта.
Ради нее они жертвуют судно речным богам.
Фицкарральдо спотыкается
на палубе при столкновении судна с порогами.
Его мечта разрушена.
Биатис, посмотри сюда.
Таким способом ты сможешь
это снова остановить.
Это должно играть
сначала
потому что эпизод
начинается с музыки.
Это граммофонная игла?
Нет, это обычная
швейная иголка.
Что еще ты используешь?
Можешь извлекать
звук любым способом, Клаус.
Удачи, Пол!
Если упадешь,
я тебя поймаю.
Начинаем. Давайте рискнем.
Все готовы?
Двигатель!
Клаус, иди сюда!
Это было хорошо. Будь внимателен.
Боюсь, он проплывет
слишком быстро.
Задний план просто
промелькнул.
Надо перевязать Томаса!
Хорошо, что здесь есть кто-то, кто может это сделать.
Ничего серьезного.
Ты ничего не повредил?
У тебя висок
рассечен. И рука.
Теперь ты получил мою кровь!
Это было очень плохо, Клаус.
Ты убежал до удара!
Но это же была здравая мысль! Я не идиот!
Все летело вперед и объектив то же!
Посмотри, объектив
вылетел из камеры на палубу!
Эта была здравая мысль...
Держись!
Камни приближались, я в панике кричал:
"Двигатель! Двигатель!"
Потом был толчок,
и объектив вылетел.
Так что дело
не во времени!
Перед самым возвращением Херцога
в лагерь судно село на песчаную отмель.
Без судна невозможно
снять заключительные сцены фильма в Икитосе.
Так что нужно ждать сезона дождей,
чтобы вода затопила реку сняла судно с мели.
Но месяц следует за месяцем, поскольку это самый длинный сухой сезон