слушаю вас!
Нет, к сожалению закончились,
будут на следующей неделе.
- Давайте я вам помогу!
- Не надо, я сама.
- Спасибо.
- Бумаги испачкались.
- Ничего.
- Вы, наверное, Ванесса Прайс?
- У меня что, на лице написано?
Я Керри Уилкинс,
учитель физкультуры у мальчиков,
но в прошлом году и у девочек вел.
- Первый день?
- Да.
- Устала с непривычки.
- Хотите, выпьем с вами по чашке кофе?
- Расскажу вам об учениках.
- Спасибо, не стоит.
- Уверены?
- Быстрее бы освоились...
- Да, уверена.
- Ну, хорошо.
- Я сама закрою. Сама!
- Просто помочь хотел.
Понимаю, спасибо.
Ну, счастливо,
Ванесса.
Черт.
Уилл?
Представь, Мартинес на пятнадцатом
сбросе сделал хоум-ран. И выиграл матч.
Пять часов играли!
Невероятно.
- Пойдем спать, милый.
- Не спится мне.
У тебя ведь утром операция.
Уилл, что с тобой там произошло?
Я даже не помню уже.
Всё словно сон.
- Туманный сон.
- Ну, так расскажи мне.
Я хочу знать.
В самом деле? Хочешь знать,
как выглядит рана от взрыва?
Как пахнет дым в пустыне?
Что там на самом деле происходит,
и как умирают ребята?
Ты хочешь это знать?
Все хотят, чтобы мы вернулись,
и жили, словно ничего не было.
Не пачкаться о самое неприятное.
Это очень несправедливо.
Ты считаешь, мне всё равно?
Если хочешь рассказать - расскажи!
Да, быть может мне
нет особого дела до остальных.
Но я хочу знать, что сталось с тобой.
- Здравствуйте.
- День добрый.
Мне три билета.
Два взрослых, один детский,
на сеанс в час тридцать.
Минутку.
Двадцать долларов пятьдесят центов.
Хорошо.
Так, двадцать один
пожалуйста.
Кажется, я вас знаю.
181-я?
Отряд "Браво".
Первый в 261-полку.
951-й инженерный полк.
- Ура.
- Ура.
Вы заходите, а я приду через минутку!
Я очень быстро.
Идите.
Не волнуйся,
снайперов я уже обезвредил.
Симпатичный сынишка.
Спасибо.
Он теперь то от меня ни на шаг,
то удрать норовит.
- А ты как живешь?
- Нормально.
- Я там друга своего лучшего потерял.
- Прости.
Да, вот так.
Тяжеловато приходится с тех пор.
Черт!
- Таблетки прописали,
всё время плачу от них.
- Золофт?
- Лексапро.
- Да ну?
- Я от него всё время на взводе.
- Серьезно?
- У меня то же самое было от Риспертала.
- А Виконин?
- Иногда.
Сперва принимала Риспертал,
потом перешла на Скелаксин.
- Теперь на ночь - Амбиен.
- Амбиен?
- Да ну, с него спрыгнуть трудно.
Ну и разговор у нас!
Точно как наркоманы какие-то.
Верно.
- Знаешь, иногда не могу спать по ночам.
- Знаю.
- И тогда я смотрю исторический канал.
- Ой, обожаю этот канал.
- Ты тоже смотришь?
- Да!
Недавно в четыре часа показывали фильм
про операцию в Нормандии.
Про все эти маленькие городишки,
как люди там полюбили американцев
и вообще солдат союзников.
У них там памятники Айзенхауэру стоят,
и таблички с благодарностями американцам.
И я стал думать,
что будет если вернуться
в Ирак через лет десять-пятнадцать?
Будут ли там памятники в нашу честь?
Мы ведь освободили их!
Верно.
- Не знаю даже.
- Да уж.
Видишь,
сижу теперь в этом долбаном кинотеатре,
продаю билеты на идиотские фильмы.
Ни одного еще сам не смотрел.
Как-то вообще душа не лежит к ним.
Да, я тебя очень понимаю.
Сама смотрю,
как люди на хаммерах по улицам ездят.
Покупают кофе в Старбаксе и ни
хрена не знают о том,
что там творится.
- Да.
- Знаешь, мне от этого так чертовски
хочется обратно!
- Я тебя понимаю.
Представь, вот мы почти не знакомы,
но сижу и мне кажется,
будто я знаю тебя всю жизнь.
А взять тех людей,
с кем я давно знакома - и мне кажется,
я вообще их не знаю.
Я точно так же чувствую.
- Словно всё потеряло смысл.
- Да.
В тот день он приказал своим
воинам быть безумными,
и солдаты слушали его с восхищением.
Вдохновляясь на новые подвиги
во имя отечества.
И вот, дан первый залп!
Какого хрена ты делаешь?!
Лузер чертов.
А ну свали с дороги!
Ах, ты поворачиваешь?
Нет, вы посмотрите на него!
О господи.
Черт.
- Утро доброе, дорогуша.
- Привет.
- Красивая форма у тебя.
- По крайней мере, в меня не