каблуками
покойного.
Так где же ученый переводчик встретил
неизвестного виновника своей гибели?
Брат библиотекарь,
Ты разрешишь нам увидеть работу двух
несчастных,
которых так трагически
призвал к себе Господь?
Твоя просьба весьма необычна.
Как и обстоятельства их гибели.
Брат Адельмо работал там.
Благодарю.
Стекла в металлической оправе.
Осел, читающий
Писание епископам.
Папа лис
аббат обезьяна.
Его талант к остроумным картинкам
отличался дерзостью.
Монаху не пристало смеяться!
Смех удел глупцов.
Верю, мои слова не оскорбили тебя,
брат Вильям.
Но я услышал, как братья смеются над тем,
что не подлежит осмеянию.
Хотя вы, францисканцы, относитесь
к веселью снисходительно.
Да, это верно. Святой Франциск был
расположен к смеху.
Смех - это дыхание дьявола,
искажающее черты и превращающее
человека в подобие обезьяны.
Обезьяны не смеются.
Смех - удел человека.
Как и грех.
- Христос не смеялся.
- Как мы можем знать?
В Писании нет ни слова, что он это делал.
И в Писании нет ни слова, что он этого
не делал.
Известно, что даже святые прибегали
к юмору
для осмеяния противников веры.
Например, когда язычники
окунули Святого Мавра в кипяток,
он пожаловался,
что вода слишком холодна.
Султан сунул в чан руку и ошпарил ее.
Святой, погруженный в кипяток, не станет
позволять себе такие детские шалости.
Он будет сдерживать крики
и страдать во имя Истины!
Но разве Аристотель не посвятил вторую
часть
своего трактата Поэтика комедии
как инструменту истины?
- Ты читал эту работу?
- Конечно нет.
- Она утрачена много веков назад.
- Вовсе нет.
Она и не была написана.
Ведь Провидение не допускает
прославления пустого.
- С этим я бы поспорил.
- Довольно!
Жизнь в аббатстве омрачена горем.
А ты оскорбляешь наш траур своей
праздной болтовней.
Прости, Преподобный Йорген.
Мои замечания были явно не уместны.
Где сидел переводчик с греческого?
Там.
Идем, Эджо.
Итак, Эджо, какой вывод ты сделал
из нашего визита?
Смеяться здесь мы не должны.
А ты заметил, как мало книг на полках
скриптория?
Столько писцов, копиистов,
переводчиков, ученых, мыслителей.
А где же книги, необходимые им для работы?
И которыми так славится аббатство?
Где же книги?
- Вы меня проверяете, учитель?
- О чем ты?
При всем моем уважении, мне кажется
что каждый раз, задавая вопрос,
Вы знаете на него ответ.
- Вы уже поняли, где книги?
- Нет.
Но клянусь своей верой,
в этой башне есть кое-что
интереснее воздуха.
Вы заметили дверцу, которую библиотекарь
захлопнул, когда мы вошли?
- Да.
- Вдруг, книги за ней?
Берегись!
Учитель! Учитель, быстрее! Я его поймал!
Хотел нас убить, проклятый еретик?!
Остановись! Довольно.
Он хотел нас убить.
Прошу тебя, не говори
о его прошлом.
К смертям в нашем аббатстве он
не имеет отношения.
Я клянусь.
Брат Ремигий,
взамен мне нужна информация.
Я не мог понять, почему учитель
столь поспешно забыл о моих подозрениях
в адрес горбатого еретика.
И почему мы должны были так срочно
побывать в башне.
Я полагал, что он не может устоять
перед соблазном проникнуть в библиотеку
и взглянуть на книги.
Замка нет, я так и думал.
- Наверное, заперто изнутри.
- А как же мы войдем?
Очевидно, должен быть другой вход.
Давай посмотрим, что круглолицый
помощник библиотекаря пытался спрятать
от нас сегодня утром.
Крошечные греческие буквы,
будто написанные муравьем, забравшимся
в чернила.
Смейтесь над недостатками людей
вульгарных.
О да.
Написано лимонным соком.
Стрелец, Солнце,
Меркурий, Скорпион...
Какой-то зодиакальный шифр,
указывающий направление.
Но куда?
Эй, кто там?! Кто там?
- Мои увеличительные стекла!
- Они остались в книге!
Беги туда!
Где ты, моя маленькая
пугливая чертовка?
Выходи, сучка.
Я знаю, ты здесь.
Я чувствую твой запах.
Да что с тобой?
Ты меня боишься?
Выходи, красавица.
Ну ничего,
я тебя найду.
Кем она была?
Откуда появилось это создание,
воскресшее, как рассвет,
Чарующее как луна, ослепительное
как солнце,
пугающее как