то, что я тебе
прикажу! Я здесь режиссёр!
Ты? Ты - тиран!
Поммер был прав.
Море тщеславия, капля таланта.
Ты - гадкий америкашка!
Ты - злобное чудовище!
Что ж, вот мы и уладили проблему.
Теперь-то мы можем начать?!
Когда мы, наконец, поедем домой,
к папочке?
Здесь теперь твой дом, зайка.
Мне здесь так одиноко.
Мне тоже тут одиноко.
Знаешь, что я тогда делаю?
Гляжу на небо и считаю звёзды.
- Прямо как в колыбельной!
- Точно.
Но здесь нет никаких звёзд.
Фон Фрайлиграт. "Новые стихотворения".
Оператор.
Наберите номер в Германии.
Мерседес Д'Акоста. Художник.
Мерседес?
Это Марлен.
Приедешь?
Берлин, лето 1937 года.
"Еврейское кино и немецкая актриса".
"Немецкая актриса Марлен Дитрих прожила
столько лет в еврейском Голливуде,..
. . .что её характер стал абсолютно
не арийским."
"Еврейский режиссёр заставляет её играть
проституток и других презренных женщин,..
. . .а не волевых представительниц Третьего
Рейха, которых ей надлежит играть."
"Марлен следует возвратиться на родину. . .
...и сыграть историческую роль
в возвышении немецкого кинематографа."
"Довольно ей быть орудием в еврейских
руках Голливуда!"
Собаки лают, а караван идёт.
К чему читать эту гадкую мерзость?
Это всё, на что они годятся.
Будь осмотрительнее, Лотта.
С тобой?
Ты же знаешь, я ненавижу их тупость.
Я тебе уже говорил об этом.
Да.
Она пишет, что едет в Австрию.
Тоскует по дому.
Почему бы ей тогда не приехать в Берлин?
Да уж, Геббельс был бы в восторге.
Пригород Зальцбурга, конец лета 1937 года.
Не ешь так много, это вредно.
Моё любимое дитя!
Я так счастлива, что ты едешь с нами
в Америку!
Ты мне как родная, Тами.
И ты мне тоже.
- Ты плакала?
- Нет.
Ты такая грустная.
Ты уже не ребёнок, Маришка.
Должна знать, что есть и чёрные дни.
Мне тоже очень грустно.
Нам обеим грустно. Пойдём.
Это ведь из-за папы, да?
- Зачем ты ему позволяешь так делать?
- Не говори так.
Почему тебе просто не уехать?
Уже поздно, Маришка.
У меня больше нет другого дома, кроме
вашего.
Моя милая, милая Тами!
Вы ещё не готовы? Мама уже уезжает!
Беги.
Фрау Дитрих! Фрау Дитрих!
- Идите, я вас догоню.
- Хорошо.
- Хочешь автограф?
- Да!
- И как тебя зовут?
- Фанни.
У меня тоже такая была.
Лена!
Карл?
Ты принадлежишь теперь всему миру.
- Ты всё-таки приехал.
- Ты позвонила - я приехал.
Сколько раз я тебе звонила!
Я остановился в отеле "Каммер".
Хочу тебя видеть наедине.
Конечно. Боже, Карл, кажется, прошла
целая вечность!
- Завтра?
- Да. Завтра утром.
- Карл!
- Отель всё приготовил.
У мамы был такой же в Берлине.
Я купил все твои пластинки.
Я скучаю по ней.
Я её пригласила к нам, но она
не захотела.
Собрал все статьи о тебе.
Будем с ней переписываться,
как мы с тобой.
Все твои фильмы видел.
Последний фильм не пользовался большим
успехом.
Джо очень расстроился из-за этого,
а мне всё равно.
Это я записала в Париже.
Я не знаю, что сказать.
Словами это не передать.
Когда-то знал я, что спросить
и что ответить.
Теперь из уст моих доносится лишь
лепет.
Наконец-то я с тобой.
А я с тобой.
Лена, я должен ехать.
Я приехала, несмотря на то, что ты -
нацист.
Я по тебе скучала.
Мне было так одиноко, так плохо.
За тобой я как за каменной стеной.
Ты принимаешь меня такой, какая я есть.
Ты говоришь о любви, об ожидании,
о браке. . .
Заставляешь меня думать о том, о чём я
и думать не могу!
Как ты мне можешь говорить
"я должен ехать"?
Ты мне нужен, Карл!
Поедем со мной в Америку, пожалуйста.
Лена, ты сама сказала, что у тебя есть
цель.
У меня она тоже есть.
И связана с нацизмом?
Ну, если тебе так угодно, да.
Отвези меня обратно.
Что случилось?
Я дал тебе полную свободу, я перестал
спрашивать, где ты была, но иногда. . .
- Что?
- Твоё присутствие нам необходимо!
- Хайль Гитлер!
- Хайль Гитлер!
Господа Линке и Мольнер приехали к нам
из Берлина.
Они из Министерства Культуры Рейха и
представляют. . .
Разве мы ждали гостей, Руди?
Мы просим прощения, госпожа, за наше