как на самом деле
он имеет сложную структуру
и полон метафизических тонкостей.
То, что в обществе выражается
господством "вещей скорее
сверхчувственных, чем чувственных",
называется принципом товарного фетишизма.
Этот принцип безоговорочно выполняется
в обществе спектакля,
где чувственный мир заменён
существующей над ним
надстройкой из образов,
которая заявляет себя как чувственное
par excellence.
Мир, демонстрируемый спектаклем,
существует и не существует одновременно.
Он является миром товара,
который господствует
надо всем чувственно
и непосредственно переживаемым.
И мы его ощущаем по воздействию
на человека:
он способствует не только
отдалению людей друг от друга,
но и отчуждению произведённого
ими продукта.
Когда товар незаметно
утвердил своё безраздельное
господство в экономике,
сама экономика
всё ещё оставалась не воспринятой
и не понятой как материальная база
общественной жизни - настолько она
казалась всем
обыденной и до конца
разгаданной.
В обществе, где конкретный товар
встречается редко или утрачивает
первостепенное значение
явно господствующей силой
становятся деньги,
которые выступают посланником
от имени той же могущественной
и неведомой силы.
Одновременно с промышленной
революцией,
мануфактурным разделением труда
и массовым производством, ориентированным
на мировой рынок,
товар проявляется как сила,
готовая оккупировать всю
общественную жизнь.
Именно тогда политическая экономия
становится господствующей
наукой об обществе.
Спектакль - это непрерывная
опиумная война,
которая ведётся с целью уничтожить
даже в мыслях людей различия
между товарами и жизненными ценностями,
между развлечением и выживанием.
Но если потребление выживания
должно постоянно возрастать,
то это значит, что оно должно
продолжать содержать в себе лишение.
Выживание постоянно дорожает,
и нет предела росту его потребления -
это происходит потому,
что нет такого лишения, которое
не могло бы быть удовлетворено,
это лишение будет просто более дорогим,
нежели предыдущее.
Меновая стоимость могла сформироваться
лишь как выражение
потребительной стоимости,
однако самостоятельная победа
создала условия для своего
безоговорочного господства.
Мобилизуя всё человеческое
потребление
и захватывая монополию на его
удовлетворение,
она дошла до того, чтобы
управлять потребностями.
Процесс обмена
отождествился с любыми возможными
потребностями
и низвёл их до зависимости от себя.
Меновая стоимость - это
наемный солдат потребительной стоимости,
она покупает победу в борьбе
за управление потреблением.
В поставленной с ног на голову
вселенной спектакля
потребительная стоимость, которая
раньше имплицитно содержалась в
меновой стоимости, была скрыта
от посторонних глаз, теперь же она
вынуждена выйти на свет.
Это происходит потому, что
её подлинная сущность
подтачивается сверхразвитой
товарной экономикой,
потому что псевдо-жизни
теперь требуется
некое псевдо-оправдание.
В эпоху экономического изобилия
сосредоточенный результат
общественного труда
становится видимым
и подчиняет всю реальность
этой видимости,
которая отныне является
главным продуктом этого труда.
Капитал более не является
скрытым центром,
управляющим способом производства:
процесс его накопления теперь происходит
даже на самых далёких земных окраинах,
причём это накопление начинает
медленно принимать видимую форму.
Экспансия "цивилизованного общества" -
ясное тому подтверждение.
Подобно современному обществу,
спектакль един и разобщён
одновременно.
Как и общество, спектакль надстраивает
своё единство именно там,
где этого единства быть не может.
Однако спектакль опровергает
это противоречие, переиначивая
его смысл на противоположный:
оказывается, что видимый раскол
являет собой незыблемое единство,
тогда как на самом деле
всякое подобное единство зыбко
и представляет собой раскол.
Факт того, что и в мировом масштабе,
и в рамках каждой отдельно взятой страны