безнадёжным.
Я был потрясён, что ему удалось
выкарабкаться из всего этого.
Он действительно
был на краю смерти.
И с тех пор он к нам
уже не возвращался.
Тогда я был словно в аду.
Я не мог ни видеть,
ни слышать, ни говорить.
Не узнавал никого -
ни жену, ни детей.
Месяцами.
Я отвезла его в местную больницу.
И пока он был там,
всего три дня,
он только и делал, что пел.
День и ночь.
Распевал во всю мощь
днём и ночью.
Доктора с медсёстрами хохотали:
"Всё ещё поёт"!
Они поняли, что ничего
не смогут с ним сделать
и послали его в клинику
Дартмут-Хичкок в Нью-Хэмпшир.
А что он пел?
Всё подряд.
Весь репертуар ансамбля.
"Golden Years", например.
Валялся на кровати и пел.
И что интересно,
он всё время говорил
очень смешные вещи,
как будто находился на сцене.
Так на него влияла болезнь,
но это было и творческим
проявлением личности.
Пришёл Боб Силман и сказал:
"Ты спел на этой койке
все песни нашего ансамбля
и впервые не сделал
ни одной ошибки".
Следующие четыре года
Боб провёл по больницам.
Лишь недавно он достаточно оправился,
чтобы Боб Силман решил его вернуть.
Но за время болезни у него
не было певческой практики.
А вдруг не получится, и ваш голос
не восстановится? Что тогда?
Это полный крах.
Я хочу, чтобы первые
две строчки спел Боб,
а следующие две - ты, Фред.
Здорово видеть, что ребята
не сдаются, что они вернулись.
Это просто потрясающе.
Они так долго занимались
в ансамбле, и хотят снова.
Этой возможности их лишило
только здоровье.
Спасибо.
Фред, ну как?
Занятно. Главное, воздуха хватило.
Надо немного поработать.
Я должен петь на октаву
выше, как раньше.
Но мы справимся.
А песня понравилась?
Да. Красивая.
Каково это - вернуться?
Замечательно. Будто снова в седле.
Снова вернулся в седло.
Пять недель до концерта.
Я пошёл на огромный риск, позволив
Ленни отвезти меня на репетицию.
Все любят Ленни,
хоть он и постоянно сбивается,
во время исполнения "Purple Haze",
своего единственное соло в ансамбле,
превращая каждое выступление
в испытание для нервов.
Ой-ё-ёй.
Чем вы ещё занимаетесь
помимо ансамбля?
Ну, по четвергам у нас репетиции.
А по средам я хожу
в велосипедный клуб.
Это "Трек".
Американский велосипед,
который держит чертовски
высокую репутацию
за свою надёжность.
По воскресеньям тоже
устраивают выезды,
но на них я не хожу.
Пою в хоре.
А "Кошки-гармошки"?
Ах, да.
Последние несколько дней
все упорно работали
над новыми песнями,
гадая, какие из них успеют
приготовить к концерту.
Сегодня Ленни и Джо начинают
отрабатывать "Life During Wartime".
Знаете, что интересно?
Джо моментально поймал песню.
Невероятно. Просто вышел
и сразу её исполнил.
Это словно откровение.
Такое у нас случается.
Думаешь о чём-то другом,
пробуешь наудачу: может
получится, может и нет.
Но для первого раза это нечто.
Мне понравилось.
Оптимизм Боба испаряется
на следующей песне
"Yes, We Can Can".
Кроме Джо, который
как всегда всё знает наизусть,
больше никто не способен
усвоить все эти 71 "могу".
Сложно всё это запомнить:
"Я думаю, могу. Я думаю, могу.
Могу-могу-могу". Тяжело!
О да, мы можем
Я знаю, мы можем-можем
Да, мы можем...
Получается?
Нет!
Этот текст не выговорить!
Знаете, я уже не хочу эту песню.
Только одно условие.
Вы, ребята, выучите всю песню.
Каждый выучит песню целиком.
Это главное, что вы должны
сделать - выучить.
Я смог.
Не сдавайся. Мы тебя
прогоним, если откажешься.
Откажусь, если не выучите.
Вот главное условие.
Хотите эту песню?
Конечно! Отличная песня!
Очень энергичная.
Не знаю, что с ней делать.
Песня мне нравится.
Нравится, как звучит, нравится текст.
Просто такое ощущение, что...
Под неё хочется двигаться
и хлопать в ладоши.
Слушателям понравится.
И нам она нравится. Классно.
В ней есть жизнь.
Как раз то, что нам нужно.
Стив Мартин - бывший моряк,
чьё жизнелюбие бьёт ключом.
Он гоняет под 200 км/час на
Крайслере с откидным верхом,
ходит в зал трижды в неделю,