Нет, он просто умер.
Я  думаю, что он не смог этого сделать.
Да перестань, не делай из него героя.
Вероятно, он просто уже облегчился в вагоне
и больше не мог повторить это...
У меня есть вопрос к Вам, господин Вайнберг.
- Госпожа Розен?
- Да, Ваша честь.
Это насчет комментария господина Дорффа о героизме...
и я знаю, что этот вопрос не всегда приятен свидетелям Холокоста.
Спрашивайте, Ваша честь.
Вас было несколько сотен: тех, кого погрузили в вагоны во Франкфурте?
- Да
- А сколько охранников было, примерно?
Может быть, около 20.
- В каком году это было?
- В 1944 году.
Итак, Ваши соседи-евреи исчезали тысячами в течение пяти лет.
Если Вас было настолько больше, чем охранников, почему же Вы не напали на них?
Некотрых из нас бы убили, а может быть даже всех.
Вы утверждаете, что не знали что происходило со всеми этими тысячами людей?
Некоторые из нас предполагали, даже если ничего не делали...
что возможно это с нами не произойдет и все обойдётся.
Преположим, что Вы знали, достоверно знали об этом?
Ну это же совершенно меняет дело,
но они принимали меры, чтобы мы не знали.
Мы даже вообразить не могли свою судьбу.
Некоторые люди во всем мире даже спустя 30 лет не верят во все это.
Ваша честь, теперь мы знаем,
арабы клялись, что опрокинут нас в море, и мы научились из собственного опыта.
Мы сейчас готовы напасть на них.
И если мы умрём, то на этот раз не сделаем это в одиночку.
Вы нарушаете регламент, госпожа Розен.
Да, Ваша честь.
Вы можете покинуть комнату.
Ну ты, Мими, и бомба, черт возьми!
В другом месте и в другое время я бы женился на тебе.
Вы нарушаете регламент, полковник.
Вы правы.
Что я имел в виду и пытался сказать, может быть несколько резко,
что они не были героями!
Может быть немногие, в течение первых пяти минут.
А если в них еще оставалось чуть-чуть героизма ...
то он исчезал после того ...
как перед всеми мы заставляли их насиловать своих жен, и жен других.
Их детей, и детей других людей. Они были слишком опозорены, чтобы быть героями.
- Вы закончили, полковник?
- Я только разогрелся.
Ваш вопрос, Ваша честь, и очень интересный вопрос..
как это могло случиться, как это произошло, я вам отвечу:
Это произошло из-за любви! Не думайте ошибочно,
что это произошло из-за ненависти.
Это произошло именно из-за любви, самой опасной добродетели из всех.
Я обещаю вам любовь.
Народ Израиля, давайте я поговорю с вами о нашем фюрере.
Давайте я поговорю с вами о нашем фюрере...с любовью.
Он ответил на потребности нашей Германии
Он освободил нас от самых ужасных страхов,
Он заставил нас поверить в себя.
Его семья была простой, образование незначительным, внешность заурядной...
К кому он обратился?
К народу.
Сначала, когда он выступал, он был робким, стеснялся,
он заикался ...
тело цепенело, голос был тихий.
Потом слова стали сильнее, тверже, громче
Его тело стало свободным,
Он поднимал руку как черный молот.
Он говорил все громче и громче, это был как поток слов.
Когда наступала кульминация, он кричал, кричал громко и сильно.
И божественное провидение
приведет нас к окончательной победе.
Мы будем сражаться до последнего дыхания,
до последнего человека''
И в конце концов, была абсолютная...
тишина,
полное молчание.
И одно движение его руки,
и раздавался сильный крик,
резкий, подавляющий крик
крик любви целого народа:
Германия, пробудись!
Да здравствует Гитлер!
Да здравствует победа!
Да здравствует победа! Да здравствует победа!
Почему мы любили его так?
Потому что мы боялись
и мы знали, что он тоже боялся
Мы не знали, что он боялся,
Но он боялся и сказал нам это.
И поскольку мы любили его, мы поверили ему.
Боялись евреев.
Да! Да! Да! Да!
Евреев!
Они парили над родиной как валькирии.
Он сказал нам. Как прекрасно было узнать, чтО в конце концов пугало нас.
Чтобы легко покончить с нашими страхами, с его страхом и нашим страхом
нам было необходимо ликвидировать их.
Этой необходимостью он удовлетворил нас,
и поэтому стал нашим