это очень важно, потому что считал,
что с помощью музыки смогу добиться
вполне определенных целей.
Каких именно?
Укрепить свободу,
гуманность и справедливость.
Надо же, как красиво!
Богом клянусь, хорошо сказано.
Постараюсь запомнить.
Свобода, гуманность и справедливость.
Прекрасно.
Но вы употребили слово "наивный".
То есть, теперь вы осознали,
что заблуждались?
Что искусство и политику
нельзя разделить?
Я полагаю, что искусство
и политику нужно разделять.
Но на собственной шкуре убедился,
что никто этого не делает.
Когда вы впервые это поняли?
Когда отправили телеграмму?
Это был сигнал сдачи?
Размахивание белым флагом?
Какую телеграмму?
С днем рождения, дорогой Адольф.
Твой Вильгельм.
Или что-нибудь в том же духе.
Вы пали пред ним ниц со словами:
"Адольф, признаю твою победу.
- Желаю удачно отпраздновать".
- Не понимаю, о чем вы.
О поздравлении ко дню рождения, которое
вы отправили своему другу, Адольфу Гитлеру.
Я не отправлял ему никаких поздравлений.
Вспомните, Вильгельм.
Может, вы подписались не своим именем,
а одним из титулов?
Мне не нужно вспоминать.
Это сущая нелепость!
Да, Дэвид?
Может, показать доктору
Фюртвенглеру улику?
Это освежит его память.
Вы не найдете улики -
такой телеграммы не существует!
Что ж, я старался.
Вы видели, как я старался.
Я хотел поймать вас на этом,
Вильгельм, но Дэвид меня опередил.
Умный ход, Дэвид. Умный ход.
У меня нет этой телеграммы,
но я знаю, что она существует.
И хочу, чтобы вы знали -
мы будем ее искать.
- Я уверен в том, что вы ее отправляли.
- Вы заблуждаетесь.
Искусство и политика,
искусство и политика.
Давайте разберемся.
Начиная с 1939-го года, вы
с оркестром берлинской филармонии
не раз выезжали в турне по странам,
покоренным нацистами.
По-вашему, эти поездки
по оккупированным территориям
не были пропагандой
фашистских идеалов?
Выезжая за границу, мы никогда не выступали
как официальные представители режима.
Мы играли как частный оркестр.
Я ведь уже говорил,
что работал по приглашению...
Знаете, что?
Я бы доверил вам составление
страхового договора,
особенно пункта
о выплате страховых сумм.
Вы чрезвычайно изобретательны.
Что, по-вашему, думали люди?
Оркестр берлинской филармонии
находится в ведении Геббельса
и его министерства пропаганды,
но Вильгельм работает по приглашению,
так что искусство не имеет
отношения к политике.
По-вашему, простые люди
думали именно так?
- Я не знаю, как думали простые люди.
- Не знаете?
Нет, потому что я жил
одним намерением.
Что бы я ни делал, я показывал,
что музыка значит больше политики.
- Расскажите о фон дер Нуэле.
- Фон дер Нуэль?
- Да, фон дер Нуэль.
- Фон дер Нуэль?
Сколько еще это будет
продолжаться, Вильгельм?
Я говорю "фон дер Нуэль",
вы повторяете за мной "фон дер Нуэль".
Так ведь и целый день пройдет.
Вы понимаете, кого я имею в виду?
Эдвина фон дер Нуэля,
музыкального критика.
Да, я понял.
Он критиковал вас и восхвалял
молодого дирижера, фон Караяна,
называл его вундеркиндом, говорил,
что он дирижирует лучше вас.
Поэтому вы поспособствовали
его отправке на фронт.
- С тех пор о нем никто не слышал.
- Это неслыханная ложь!
Вы точно не звонили никому
из своих приятелей, не жаловались?
Я - величайший дирижер в мире.
Убери-ка его.
Он посмел обвинить меня в том,
что я исполняю мало современной музыки.
Отправь его в Сталинград".
"Нет, ты посмотри, что написал
обо мне этот тип, фон дер Нуэль?
Вы этого не делали?
Вы же не любите, когда вас критикуют.
Вам, конечно же, не понравилось, что какого-то
дирижера превозносят больше, чем вас.
Значит, имя фон дер Нуэль ни разу не
упоминалось в ваших беседах с Геббельсом?
Как-то он сказал, что прочел статью,
которую написал обо мне этот человек.
- Что же он сказал?
- Он сказал: "Не обращайте внимания.
Его работа - критиковать,
ваша -дирижировать".
- И что случилось с фон дер Нуэлем?
- Понятия не имею.
Вы, правда, не знаете?
Я вам расскажу.
Он погиб под Сталинградом.