поступок.
Вот как?
Преподнести Гитлеру
в подарок на день рождения
Героическую симфонию Вагнера,
но не отсалютовать ему?
Браво.
Это была девятая симфония Бетховена.
А после концерта пожать руку Гитлеру -
как, по-вашему, это смелый поступок?
Нет. Нет, нет.
Клянусь, я никогда
не был нацистом, никогда.
Я играю в группе ударных на литаврах.
Да меня бы и не приняли в партию.
Мой брат был женат на еврейке -
царствие ей небесное.
А Геббельс сказал...
Пожалуйста, запишите слово в слово -
это очень важно, фройляйн?
- Штраубе.
- Штраубе?
Вы, случайно, не родственница полковника
Иоахима Штраубе?
Это мой отец.
Он был...
Он был героем.
Так вот, Йозеф Геббельс сказал: "В Германии
не осталось ни одного грязного еврея,
за которого не вступился бы
доктор Фюртвенглер".
Кто-кто, а доктор Фюртвенглер
не мог быть нацистом.
Он дирижировал оркестром
на дне рождения Гитлера.
Его заставили.
Но он отказался отдать Гитлеру честь.
Он держал в руке дирижерскую палочку,
а с палочкой честь не отдашь.
А как же Нюрнбергский съезд?
Мы играли накануне,
до открытия съезда.
Ах, накануне. Понятно.
Да, доктор Фюртвенглер ясно дал понять -
политика и искусство несовместимы.
"Политика и искусство несовместимы".
Я запомню.
Помогите мне, пожалуйста, разобраться.
Я никак не возьму в толк, почему
все музыканты от него без ума?
- В чем тут секрет?
- Это сложно объяснить.
Я могу рассказать вам о своем опыте.
Вскоре после того,
как я пришел в оркестр,
мы начали репетировать третью
симфонию Бетховена, Героическую.
В ней есть несколько
довольно трудных пассажей.
В перерыве я спросил его,
как мне лучше их сыграть.
Он в тот момент смотрел партитуру и,
не поднимая головы, сказал:
"Просто смотрите на меня".
И, конечно же, я смотрел на него.
Я не отводил от него взгляда.
И вот, мне пора вступать.
Он вдруг поворачивается ко мне,
и наши взгляды встречаются.
Его глаза
потребовали от меня такое крещендо.
Я никогда не забуду этот взгляд.
Для меня он был откровением.
А вы видели, какой взгляд был у Гитлера,
когда он выступал с трибуны?
Я смотрел документальные материалы.
Да.
- У Фюртвенглера был такой же взгляд?
- Я не совсем вас понял.
Когда он потребовал крещендо.
Неужели можно 120 человек музыкантов
научить играть слаженно?
Думаю, да.
Так что хотят русские?
Полковник Димшиц просил
о личной встрече с вами.
Дим-шиц?
Чем они занимаются?
Выясняют, кому принадлежат картины,
вывезенные нацистами
с оккупированных территорий.
Вон тот, что курит трубку,
полковник Димшиц -
глава знаменитого ленинградского музея,
специалист по немецкой культуре.
Сожалею, полковник, но эта картина не
является собственностью Советского Союза.
Она принадлежит Франции.
- Что он говорит?
- Что эта картина принадлежит Франции.
Это Брак. Он вместе с Пикассо стоял
у истоков кубизма.
Я знаю, кто такой Жорж Брак, капитан.
Знаю.
Мы можем представить доказательства того,
что эта картина наша.
Здравствуйте, господин майор.
Моя фамилия Димшиц. Рад вас видеть.
Господин полковник, очень приятно.
Скажите, вы уже допрашивали
доктора Фюртвенглера?
Еще нет.
Я приглашал его к себе два раза.
Он великолепный музыкант и, вероятно,
величайший дирижер нашего времени.
Его записи Брамса, Бетховена,
Шуберта непревзойденны.
Перейду сразу к делу.
Я сделал ему весьма заманчивое
предложение - дирижировать оркестром
государственной оперы
"Унтер Ден Линден".
Он отказался.
Но ему так просто от меня не уйти.
Мне нужна ваша помощь.
Минутку. Сначала вы должны
были обсудить этот вопрос со мной.
Вот я и обсуждаю. Господин майор,
бросьте ваше расследование.
Не тратьте лишнего времени и нервов.
Нельзя без всяких
оснований закрыть дело.
Я дам вам взамен, кого хотите -
любого другого дирижера,
писателя, музыканта, актера -
какая вам разница?
Я обожаю Фюртвенглера.
Он мой любимый дирижер.
И любимый дирижер Гитлера.
Он - наш любимый дирижер.
Американские солдаты
знакомятся вот так:
Подносят руку к голове, кланяются
и