одной цели -
вернуться к тебе и к моей труппе...
Сударь,
хозяин просит вас зайти к нему в кабинет.
Вот пьеса, о которой я вам говорил
и которую я хочу представить перед...
Вы знаете, перед кем.
Я хочу, чтоб вы высказали
самое откровенное мнение.
Сударь, я в этих делах человек искренний
и не способен скрывать свои чувства.
Тем лучше... тем лучше...
Не знаю,
покажется ли мой стиль вам достаточно ясным...
Сейчас увидим.
Впрочем, я написал это всего за час...
В этом деле время ничего не значит, сударь...
Это диалог?
Да. Да. Да.
Любовный диалог между Зевсом,
всемогущим богом Олимпа,
и Поликсеной, прекрасной юной принцессой.
Кто будет играть Зевса?
Я.
А Поликсену?
Тоже я.
Ну что? Что вы об этом думаете?
Другу, который однажды
меня спросил о тексте своего сочинения,
я сказал, что благородный человек
должен избегать писательского зуда...
Мне не стоило это писать?
Я этого не говорю.
Но я объяснил этому другу, что избыток
энтузиазма может иногда привести
к злоупотреблению метафорами
и к велеречивости.
Мой стиль не изящен?
Я этого не говорю.
Но как я пытался объяснить этому другу,
когда пишешь, простота - иногда самое лучшее.
Разумеется, разумеется. А теперь скажите
без обиняков, чего стоит мой текст?
Честно говоря, он годится для
отхожего места.
Отлично. Давайте.
Что?
Давайте!
Раз вы такой блестящий автор, г-н Мольер,
давайте, покажите, на что способно ваше перо.
Нужно учитывать, сударь,
как мало у меня было времени...
В этом деле время ничего не значит, сударь.
Ну что?
Я пытаюсь, сударь, составить для себя
ясное представление, чтобы высказать...
Высказать самое справедливое суждение.
И, заставляя разум обуздать чувства,
я бы сказал,
что если мой текст годится для отхожего
места, то ваш, сударь, едвали заслуживает...
...чтобы им подтирали зад.
В сочинительстве, как и в других искусствах,
решающее слово за природой.
По-видимому,
вы не из числа ее избранников, г-н Мольер.
Будем надеяться,
что у вас есть талант к игре.
А пока желаю вам спокойной ночи.
Сударь!
Сударь, можно узнать, кто это написал?
А что, вы прочли?
Лучше ответьте. Кто это написал?
Один молодой автор.
Молодой автор?
Да, да, один из тех молодых людей,
что пытаются заниматься театром
и присылают нам свои произведения...
в надежде, что мы поддержим их...
Что ж, смею надеяться,
вы благосклонно отнесетесь к этой просьбе...
Почему? Вы находите у него достоинства?
Достоинства?
Сударь, этот текст превосходен. Превосходен.
Может,
стилю немножечко не хватает уверенности.
Но то, как этот человек выражает
свои чувства, настолько правдиво,
настолько искренне, что, читая, я
почувствовала себя, как... не знаю... как...
Как?
А вам он показался настолько плох,
что вы бросили его на пол?
По правде сказать, сударыня, я тоже считаю,
что этот текст не лишен достоинств,
но г-н Тартюф просил меня не давать ему ходу
под страхом навлечь бесчестье на нашу семью.
Не так ли, г-н Тартюф?
Ну, я... Бог мой. Да...
Как я, действительно, объяснил г-ну Журдену...
Несмотря на высокое
литературное достоинство этого текста...
Театр по сути своей
является предосудительной деятельностью,
ибо он развращает души порядочных людей,
соблазняя их преступными радостями
переодевания, обмана и двойного смысла.
И как тело Христово
присутствует в святом причастии,
так дьявол вселяется в тело актера,
который отдается своему пороку и...
Замолчите, сударь!
Благодарю.
Вас еще не было на свете, сударь, когда мой
отец уже брал меня в неапольские театры,
где великие актеры заставляли меня смеяться
и плакать, и научили большему, чем любой...
Ах, вот и дорогой Дорант!
Вы совершенно правы,
сударыня, совершенно правы.
Но идемте же встретим нашего гостя.
Дорант - настоящий вельможа, вхож во дворец,
с самим королем разговаривает,
вот как я с вами, и он оказывает
мне великую честь своей дружбой.
Ах, любезный друг, как поживаете?
Неплохо, сударь, неплохо.
Черт возьми! Какой шик, какая поступь!
Вы стали просто-таки