разговариваю, залупа сморщенная,
ящерица.
Да, да. Давай, следи за своим дружком.
Потому что это или ты, или он, или кто-то еще
изнасиловал одного из своей семьи.
Собственную кровь, прости господи.
А теперь вперед, выхватывайте пистолеты, как
миниатюрные ковбои.
Вперед!
Так где Тао? Этот ссыкливый долбоеб не придет?
Не беспокойся про Тао.
Тао вам и секунды бы не дал.
Кто сказал?
Ты?
Ну и хули ты будешь делать, старик?
Что собираешься делать? Сука.
- Нервные, да?
- Завали ебало.
Это ты завали ебало!
- Есть огонек?
- Что за хуйня?
Нет
А у меня... Есть огонек...
"Радуйся Мария, благодати полная..."
Да, сержант.
- Что случилось?
- Отойдите.
- Он мой друг.
- Сказали же, отойдите.
Эй, ты слышал?
Отойди.
- Что случилось?
- Эй, отойди.
Он мой друг.
Пожалуйста, это важно.
Он достал зажигалку и они его застрелили.
У него даже пушки не было с собой.
На этот раз у нас есть свидетели.
Эти парни сядут надолго.
- Командир Чанг! Уберите этих людей.
- Эй, отошли, ладно.
Пошли нахуй отсюда!
Уолт Ковальски однажды сказал мне,
что я ничего не знаю о жизни и смерти.
Потому что я был переучившимся,
27-летним девственником, который
держал за руку суеверных старушек
и обещал им вечность.
Уолт определенно не стеснялся
говорить так, как он видит.
Но он был прав.
Я не знал ничего о жизни и смерти,
пока я не узнал Уолта.
И как же много я узнал.
И я хочу передать мой дом церкви
потому что Дороти бы это понравилось...
...и переходим к последнему пункту.
И снова извините за язык.
это завещание м-ра Ковальски,
а я просто читаю то, что написано.
И я хочу передать мой Гран Торино
1972 года...
моему другу...
Тао Ванг Лору.
При условии, что ты
не срежешь крышу,
как некоторые из бобоедов,
не нарисуешь идиотских огней,
как белая деревенщина,
и не поставишь назад здоровый
пидарский спойлер,
как у всех остальных косорылых.
Это выглядит ужасно.
Если не будешь делать ничего такого,
он твой.