тебя не приглашали,
и, откровенно говоря,
мне не нравится,
что ты пришла сюда и говоришь,
что вздумается.
Мне осточертело твое поведение,
маленькая неблагодарная сучка.
— Отдай бокал.
— Ладно, Эм…
Чёрт возьми!
Эмили, так больше продолжаться
не может. Хватит говорить гадости.
Я не могу говорить, что думаю и что
чувствую каждый гребаный день?
— Сай, я тебя умоляю!
— Я не могу её выгнать.
Правда? А может, ты не можешь…
Можно ещё один? Спасибо.
Вот чёрт!
Джеймс, выходи из машины.
Немедленно!
О, господи. Идём.
Может объяснишь, как сюда попал
рододендрон миссис Фриго?
Доброе утро.
А это что такое, молодой человек?
Да что с тобой происходит?
«Парк культуры и отдыха»
негативно на тебя повлиял.
Ты уволишься.
— Я и не хочу туда возвращаться.
— Отлично. Сколько ты отложил?
Плюс-минус $1 322.
Ось переднего колеса поломана,
но этого должно хватить на починку.
А еще заплатишь за рододендрон
миссис Фриго.
Но мне будет нужен
каждый цент для Нью-Йорка.
Мне очень жаль,
но тебе стоило подумать об этом
прежде, чем устраивать
пьяные гонки.
Бреннан, я вернулся.
Слава богу. Как ты там?
Европа меня изменила.
Это был трансформирующий опыт.
Я посещал один удивительный
город за другим.
Руины, соборы, бесконечные
произведения искусства.
И я кое-что понял.
К черту Старый Свет.
Да здравствует Новый Свет.
— Что?
— И я его покорю!
— Ты о чем?
— Гарвардская бизнес-школа.
Что? Ты подаёшь документы?
Нет, вообще-то, меня уже приняли.
Благодаря нужным связям.
Но это же в Бостоне?
А как же Нью-Йорк и квартира?
Да. Извини, дружище.
Ничем не могу помочь.
Эй, бросаем мусор в рот клоуна.
Вот бандиты.
— Привет, Бобби, Полетт.
— Привет, Бреннан.
Как дела?
Да вот, видишь…
Последние выходные сезона.
Готовимся к зиме,
потихоньку закрываем лавочку.
Нужно выключить освещение.
— Твой чек в офисе.
— Хорошо.
Увидимся следующим летом?
Спасибо за всё, Бобби. Правда.
— До следующего лета.
— Спасибо большое.
Мы отыграли до середины и вдруг
замечаем его. Это Лу Рид.
— О, боже…
— Ни черта себе!
Да, да, да. А мне кажется,
что я сплю и вот-вот проснусь.
А он поднимается на сцену,
берет гитару
и мы играем вместе
целую подборку его песен.
— «Vicious», «Shed A Light On Love».
— О, боже мой.
— Невероятно.
— Играем «I'm Waiting For The Man».
Подождите минутку.
— Привет, забрал последний чек?
— Да.
Как дела?
— Ронни обо всём узнала.
— Жалко.
Да, было не сладко.
Но уже практически всё позади.
А ты общаешься с Эм?
С тех пор, как она уволилась,
не общаюсь. А ты?
А знаешь, песня Лу Рида правильно
называется «Satellite Of Love».
Ты сказал «Shed A Light On Love»,
а правильно — «Satellite Of Love».
— Да, я знаю. «Satellite Of Love».
— Это песня группы «Skylab».
Да, я знаю, это…
Она называется «Satellite Of Love».
Верно.
Держись, Бреннан.
Ты тоже.
— Так на чем мы остановились?
— Ты рассказывал, как…
— На песне «Satellite Of Love».
— Да. Да.
— Да, мы говорили о его песнях.
— Моя любимая песня!
Да, хорошая мелодия.
Да! Это вьетконговцы.
Мы нарвались на вьетконговцев!
Мне нужна огневая поддержка,
но я справлюсь.
Я контролирую ситуацию.
— Твой друг, Эрик, подвёл тебя?
— Да.
Но ты же теперь
не потянешь Нью-Йорк?
Нет, не потяну. Я застрял здесь.
А какой вообще смысл
что-то писать или рисовать?
Герман Мелвилл
написал роман «Моби Дик»,
а умер в бедности и забвении,
и даже в некрологе его назвали
Генри Мелвиллем.
Понимаешь? К чему это всё?
Они всё равно забудут
к чертям собачим, как нас зовут.
Вьетконг! Вьетконг! Я иду!
Вам конец!
Я слышал,
что Эм переехала в Нью-Йорк.
Жалко, что всё так закончилось.
Я должен был…
Не знаю.
Прикрой меня. Бах!
Здесь один. Вон еще один.
Здесь два. А это что?
Бах! Бах! Бах, давай, бах!
То, что ты рассказал про
Германа Мелвилла, это ерунда.
Это правда. Его имя перепутали.
Нет, ты представь, он написал
роман о китобоях на 700 страниц,
полный аллегорий,
и я думаю, он был…
Мне кажется, он