больше, чем у того мусора, что
показывают по телевизору.
Почему меня не берут на телевидение?
Не знаю.
Потом возьмут.
Возьмут?
Это ты так говоришь.
Единственная передача, в которую
я могу попасть – новости, блин.
Вот что я тебе скажу –
я долго этого не выдержу.
- Я сдохну.
- Я в той же лодке.
Ага, ага.
Тошно до колик.
Я лучше присяду.
Знаешь, что мы должны сделать?
Я говорю, знаешь, что
мы должны сделать?
Ну как я могу знать,
что мы должны сделать?
- Что мы должны сделать?
- Мы должны уехать отсюда на какое-то время.
Поехать на природу, восстановить силы.
Восстановить силы?
Я сижу в парке, и я практически мертв.
Чем на природе лучше?
- Сколько времени?
- Восемь.
Четыре часа до открытия баров.
Помоги нам Бог.
У нас есть мазь?
- Зачем она?
- Чтобы мы ей намазались, идиот.
Мы можем намазаться и
сидеть у батареи,
чтобы протянуть до 12 часов.
Господи, ты только посмотри на это.
Если не считать сырую картофелину,
это единственный не жидкий предмет,
побывавший в моем рту за последние 60 часов.
Наверное я заболел.
Даже остановившиеся часы показывают
точное время два раза в сутки.
И на этот раз я склонен верить,
что Уизнейл прав.
Мы действительно тонем в болезни,
делая нашим врагом наше собственное будущее.
То, что нам нужно – это спокойствие,
свежий воздух и все такое.
В тюбике было немного.
Не тебя не хватит.
Почему ты не попросишь денег у твоего отца?
Если бы у нас были деньги, мы могли бы уехать.
Почему ты не попросишь своего отца?
И почему здесь настолько холодно?
Как в Гренландии.
Нам надо раздобыть бухла. Это единственный
способ спастись от этого жуткого холода.
Надо что-то делать.
Мы не можем жить так!
Я профессиональный актер,
которого опустили до статуса бомжа!
В смысле – посмотри на нас!
У нас нет ничего, что по праву должно быть
у добропорядочных членов общества!
Ни холодильника, ни телевизора, ни телефона!
Еще немного и я буду жрать
бесплатные обеды для бомжей.
- А что случилось с твоей рекламой сигар?
- Хотел бы я знать, что случилось с моей
рекламой сигар.
Что случилось с моим агентом?
Этот негодяй должно быть вымер.
Сентябрь. Неудачное время.
Чушь. Я не видел Гилгуда на трудовой бирже.
И почему он не уходит со сцены?
О, ты только посмотри на этого
маленького ублюдка!
«Мальчик получил завидную
роль у известного итальянского режиссера».
Ну конечно. Наверное, получает десять
фунтов в день, и уж я-то знаю за что.
По десятке за хорошенькое личико
и страх за свою задницу.
- Ты трогал регуляторы?
- Ты о чем?
Обогреватель!
Что ты с ним сделал?!
- Я его не трогал.
- Тогда почему у меня голова окоченела?!
Я должен найти бухло.
Я требую бухла!
- Я бы на твоем месте не стал это пить.
- Почему?
Потому что я не советую этого делать.
Даже идиоты на стройке не стали бы
пить это. Это хуже метилового спирта.
Глупость. Это куда более лучший
напиток, чем метиловый спирт.
Идиоты ее не пьют, потому что
не могут ее себе позволить.
А еще у нас есть?
Лжец!
Что в твоей коробке с инструментами?
У нас ничего больше нет.
Сядь.
Лжец!
У тебя есть антифриз!
Дурак.
Никогда не смешивай напитки!
Так, план таков: идем туда и напиваемся.
Потом съедим пирог с мясом. Потом
по таблетке каждому.
Это значит, понедельник мы пропустим,
но зато радостно проснемся во вторник.
- Что за омерзительный запах?
- Одеколон на моих ботинках.
Мне пришлось оттирать их
настойкой петунии.
Два больших джина, две пинты сидра
и положите лед в сидр.
Если бы мой отец был богат,
я бы попросил у него денег.
Если бы твой отец был моим отцом,
ты бы их не получил.
- Держите.
- Чин-чин.
А что там с… как-его-зовут?
- Что с ним?
- Почему бы тебе ему не позвонить?
- Зачем?
- Спросишь его про его дом.
Ты хочешь, чтобы я позвонил
как-его-там-зовут и спросил его про его дом?
- А почему нет?
- Хорошо. Какой у него телефон?
Не знаю.
Я с ним не знаком.
Ну так я тоже.
О ком ты, блин, говоришь?
О твоем родственнике с домом в деревне.
- Монти? О дяде Монти?