руку,
доставая пирог из печи,
или зажигая эти неугодные Богу сигареты?
Вам знакома эта ужасная пронзающая боль. Да?
И бежите вы за маслом, чтобы смазать им больное место. Да?
- Да!
- Так вот, что я скажу вам.
- В аду нет масла!
- Нет!
И ваше тело будет пронзать эта нестерпимая боль!
И высунется ваш обугленный язык изо рта,
и иссохшие губы ваши разомкнутся в крике...
- Пирожное и засахаренный апельсин.
- Благодарю.
А, мисс Пост! Вы позволите?
- Что ж, извольте, мистер Майбаг.
- Майерберг.
- Мне, пожалуйста, то же, что и мисс.
- Хорошо, сэр.
Просто обожаю есть ложкой, а вы?
Мисс Пост, быть может, вы сможете
разрешить одно дело, что тревожит меня.
Верите ли вы в то, что у женщины есть душа?
- Боюсь, этот вопрос мне не интересен.
- Ну конечно.
Полностью с вами согласен.
Ведь тело куда важнее души, что скажете?
Или вы, увы, придерживаетесь застарелого затворничества,
как многие современные англичанки?
- Знаете, что сказал Дэвид Герберт Лоуренс?
- Знаю, вообще-то.
Он сказал, что между мужчиной и женщиной всегда есть
некое порочное, острое напряжение.
- Мистер Майбаг, расскажите о книге, над которой вы работаете.
- А.
- Прошу прощения, сэр.
- Спасибо.
- Вам спасибо, сэр.
- Я намерен доказать,
что это Бренуэлл Бронте написан "Грозовой перевал",
"Джейн Эйр" и "Незнакомку из Уайлдфелл-Холла".
Значит, вы пишете художественный роман?
Да, но довольно обо мне. Давайте поговорим о вас. Вам нравятся прогулки?
- А что?
- Я подумал, мы могли бы пройтись как-нибудь вместе,
обсудить искусство, литературу, ну вот как сейчас.
Но предупреждаю вас заранее: я чрезвычайно чувствителен.
Тогда, полагаю, имеет смысл отложить
нашу прогулку до того как распогодится.
Будет очень жаль, если выход вашей книги
отложится по причине вашей простуды.
Нет, я говорю о сексе, мисс Пост! Вот видите, я очень откровенный человек
в вопросах плотских утех!
Ах вы распутники!
Распутники!
Уверяю вас, мы просто беседовали
с мисс Пост, как старые друзья!
- Мы познакомились в Лондоне.
- А, обитель дьявола!
Навозная яма прелюбодеяния!
Пойдем, юная леди.
Пора тебе возвращаться на Неуютную ферму!
Гореть тебе в геенне огненной!
Ты не дослушала Слово Божье!
Я была сражена в самое сердце, кузен!
Столь сильна была ваша проповедь.
Да, Слово Господне словно горит у меня во рту,
и я должен нести его в мир, изрыгая из себя это пламя!
- Вам бы расширить паству, кузен Эймос.
- Ты это о чем?
Вы попусту растрачиваете свои умения
перед несколькими грешными душами в Биршорне.
Вам бы разъезжать по стране в Форд-фургоне
и читать проповеди в ярмарочные дни!
Разъезжать в таких вот фургонах
было б больно напыщенно!
Так бы я проставлял себя, а не Господа!
Но так вы спасете тысячи душ.
Вот как бы я это понимала,
разъезжай я по стране в Форд-фургоне.
А какой именно Форд?
Она спрашивала обо мне, дитя Роберта Поста? Чего она хочет?
Она здесь вот уже неделю и все просит позволения
увидеться с вами, Маменька.
Ну, хоть раз, спуститесь вниз, поговорите с ней.
Ты же знаешь, после того, что со мной случилось
я не спускаюсь вниз, кроме как на подсчет.
Но ведь она дитя Роберта Поста. Она имеет право знать.
Я видела что-то гадкое в сарае.
И никому этого не рассказывала, даже маме.
Но до конца своей жизни я буду это помнить.
Именно из-за этого я стала такой, как сейчас.
- Да, Маменька.
- Ей наша ферма нужна?
- Она ведь внучка вашей сестры, она должна...
- Ничего она не должна!
Нечего вообще ей было сюда приезжать.
Она всех вас сетями опутала.
Я наблюдала за ней. Сначала Рубен,
Сет, теперь вот и Эймос.
Не желаю видеть здесь эту девчонку!
Старгаддеры всегда были...
- на Неуютной ферме!
- На Неуютной ферме. Да, Маменька, не горячитесь.
Старгаддеры!
Всегда здесь были и всегда будут!
Скажи ей! Так и скажи ей!
Слышала меня? Старгаддеры!
Адам, что же вы не пользуетесь чудесной мочалкой,
что я вам принесла для грохомытьбы?
Нетушки. Эту красотищу я не в жизнь не засуну в грязную воду.
А грохомытьбаю я колючими ветками.