Он закончил "Нана" этими словами:
На Берлин! На Берлин!
Потом появилась
Катрин Хесслинг.
Через 40 лет
и две войны после Золя -
она села
в поезд на Берлин.
Первое совместное
производство с УФА.
Последим была
Набережная Туманов.
Но Геббельс
всё разрушил.
Ему не нравились
глаза Мишель Морган.
Увы, только
я один думал,
что она была не одна
на том поезде в 1942 -
за год
до Освобождения.
- Альбер, Даниэль,
Жюни, Сюзи, Вивиан -
как раз перед тем, как были
разбиты партизаны в Глиэре -
несмотря на помощь - самая молодая
дама Брессона ввела в моду шепот.
А я, вероятно,
всё ещё один...
кто думает, что один из
посетителей той ночью 42-го -
Жиль - но те тот,
что из Дриё -
идёт навестить
Доменик
и спрашивает: Так мы
садимся на этот поезд или нет?
И их сердца
стучали и стучали...
Я был один той ночью
со своими мечтами.
Пятьдесят лет спустя
мы празднуем Освобождение.
Телевидение - потому, что
власть стала зрелищем -
организовывает
грандиозное шоу.
Никаких декораций
для Ги Дебора.
Французское кино так и не
избавилось от немцев и американцев,
поэтому никого не будет, чтобы заснять
Клода Руа, который захватывает CNC -
эту цитадель,
сооружённую Виши.
Волны, воссозданные
японскими камерами
снова позабудут
похоронить мёртвых...
как и поэт забыл.
Поэзия -
это сопротивление.
Осип Мандельштам
знал это.
Но сейчас никто не
интересуется русскими.
Но почему с 40-го до 45-го не было
никакого кинематографа сопротивления?
Фильмы сопротивления были.
Слева и справа, здесь и там -
но единственным фильмом -
в истинном смысле -
сопротивлявшимся американской
оккупации кинематографа
и её стандартной
манере снимать фильмы
был
итальянский фильм.
Это не случайно.
Италия сражалась
меньше всех.
Но она пострадала ужасно.
Будучи дважды преданной,
она пострадала,
утратив свою сущность.
Она была обретена
с Римом, Открытым Городом.
потому, что фильм был
сделан мужчиной в штатском.
Это было
только однажды.
Русские снимали фильмы-мученики.
Американцы снимали рекламу.
Англичане снимали то же,
что и всегда: ничего.
У немцев
не было кино.
Больше
не было кино.
А Французы сняли
Сильвия и Призрак.
Поляки сняли два искупительных фильма
Пассажирка и Последний шаг,
и ностальгический
фильм Канал.
А потом они
приветствовали Спилберга.
Больше никогда - потому,
что Это лучше, чем ничего.
Но с Римом, Открытым Городом
Италия возвращала себе право,
как нация, смотреть
самой себе в глаза.
Потом великий Итальянский
кинематограф собрал урожай.
Но что-то в этом
есть странное.
Как Итальянское кино
достигло такого величия,
если никто - ни Росселлини, ни
Висконти, ни Антониони, ни Феллини -
не записывали звук
во время съёмки?
Только один ответ.
Язык Овидия и Вергилия,
Данте и Леопарди
сам вливался
в изображение.
Перевод и подготовка титров:
valenssia fenixclubУ человека...
У человека...
в его
несчастном сердце
есть пространства, которые
пока ещё не пробудились,
и в которые
входит боль,
чтобы призвать
их к жизни.
Теперь
я понимаю лучше,
почему мне тогда
было так трудно начать.
Теперь
я понимаю,
прихода какого
голоса я ждал,
чтобы он нёс меня,
пригласил к разговору
и поселился в моих
собственных рассуждениях.
Я знаю, из-за чего
я боялся заговорить -
из-за того, что именно
здесь я услышал его,
но его уже нет здесь,
чтобы слушать меня.
Погружаясь в самые томительные
минуты одиночества природы,
пусть моя собственная
единственная мелодия
поднимается
по вечерам
и растёт,
и творит всё,
что может,
и называет вещи их
собственными именами,
и падает,
и поднимается
снова
и причиняет
боль.
О, соло рыданий,
и поднимается,
и падает, соответственно
своей собственной задаче.
Я иногда слышу,
как мужчины говорят
об удовольствиях,
которые они получили
от той или иной
женщины.
Не обязательно
вульгарно,
хотя иногда
очень конкретно.
Но мне хочется