окрашены,
и перед ловкими
жонглёрами,
ласкаемыми
змеями.
И ещё,
и что ещё?
Существует проект:
История с большой
буквы И -
потому, что она может
отображать сама себя.
Другие истории
можно только уменьшить.
Это небольшое
стихотворение Брехта.
Я тщательно
изучаю свой план.
Он -
нереализуем.
Поскольку телевидение
сокращает.
Или оно проектирует Вас,
но Вы теряете сознание.
Оно проектирует
зрителя -
тогда как киноман -
уже прельщён.
А телезритель
отвергнут.
Но мы можем создать
память об этой истории.
Истории с большой
буквы И.
Чтобы не забыть
главное -
то, что мы
видели повсюду,
даже
не искав его -
и на верхних,
и на нижних
ступеньках
роковой лестницы -
скучное зрелище
бессмертного
греха.
Какие горькие
знания
мы обретаем в
путешествиях!
Мир -
однообразный
и маленький -
сегодня, вчера,
завтра, всегда -
показывает нам наш
собственный образ:
оазис ужаса
в пустыне скуки!
Что нам делать?
Остаться?
Если Вы можете
остаться - оставайтесь.
Уезжайте - если
Вы должны уехать.
О, Смерть -
старый капитан -
пора.
Давайте,
поднимем якорь!
В этой стране
нам скучно.
О, Смерть ! Давайте,
установим парус.
Если небо и море
черны, как чернила,
наши сердца - которые вам
знакомы - наполнены светом.
Перевод и подготовка титров:
valenssia fenixclubВы знаете десять исторических
суждений о Ветхом Завете?
Нет.
Текст Шолема
говорит, что существует
традиция относительно истины -
её можно
передавать.
Я смеюсь.
У истины, которая
здесь рассматривается -
множество свойств.
Но способность быть передаваемой -
не является одним из них.
О чём Вы
говорите?
Я не понимаю.
Очень хорошо
сказано.
Я не понимаю.
И всё же я
видела его.
Нет - слышала его.
Мужчины сражаются за общество,
в котором мы не будем рабами денег.
Невозможно понять - как это? -
жить и не делать деньги.
Слушая Вас,
я начинаю
понимать.
Но эта
одержимость...
Когда-нибудь думаете
о чём-нибудь ещё?
О любви?
Нет, никогда.
Перспектива была первородным
грехом Западной живописи.
Ньепс и Люмьер
были её
избавителями.
Когда я
восхищаюсь фильмом,
мне говорят: Это
прекрасно, но это не кино.
И я спрашиваю
себя, что это.
Я прихожу не отменить,
но исполнить.
Невозможно служить
одновременно Богу и деньгам.
Давая милостыню,
не позволяй своей левой руке
знать, что делает правая -
раздача милостыни
должна быть тайной.
Ваш Отец, зная, что сделано
втайне - вознаградит Вас.
Как Вы судили - так
и Вас будут судить.
Пусть Вам будет позволено
судить справедливо.
И мерой, которую Вы используете -
будет отмерено Вам.
Мой Бог! Деньги!
Тогда это должно быть
Вашей ежедневной молитвой.
О, возвращение
домой!
О, возвращение домой того,
кому больше не нужно
быть гостем.
О, когда мы
увидим конец?
Когда же?
Когда проклятие должно
было быть сломлено?
Достигло ли молчание
максимальной силы?
Это человеку
так кажется.
Сколько слёз
в плаче гитары?
Зло всё ещё
существовало?
Голос человека, вплетённый в
ткань вселенной - не давал ответа.
Казалось, что ответа не
будет до самого рассвета.
Как будто всё было
только в ожидании,
в ожидании
дневной звезды,
как будто ничего законного,
кроме этого - не было.
Потому, что в последний раз
ночь собирала свои силы,
чтобы победить
свет.
Но на заднем плане
свет
наносит
удар ночи.
Сначала -
очень мягко, чтобы
не напугать её,
бормотание, которое
человек уже слышал раньше -
о, давным - давно -
задолго до своего
существования! -
бормотание
начинается снова.
Последний урок
Фернана Броделя.
Он не
рассказывает историй.
Когда Этьен-Жюль Марэ
попросил его об этом -
святой человек
исследует и изучает.
Сущность Франции.
Сущность кино.
Сущность Новой Волны.
Однажды вечером мы пошли
домой к Анри Ланглуа.
И там был свет.
Потому, что -
разве это не так? -
настоящее кино не обветшало
в наших провинциальных глазах -
лицо мадам Арну
в мечтах Фредерика Моро.
Мы узнали кино через