селенье.
Прослушаем «Non nobis» и «Те Deum».
С молитвой мёртвых предадим земле.
Потом — в Кале; потом — в свою страну.
Счастливей нас никто не вёл войну.
Всё это так; но почему у вас сегодня на шапке порей?
Ведь Давидов день прошёл.
Для всех вещей, всюду и везде, есть основания и причины,
капитан Гауэр.
Скажу вам как другу, капитан Гауэр.
Этот мерзавец, оборванец, этот вшивый нахал Пистоль,—
ведь всем известно, что он —
как бы это сказать — совсем пропащий человек,—
так вот, он приходит вчера ко мне, приносит хлеба и соли и требует —
как бы это сказать,— чтобы я съел мой порей.
Это было в таком месте, где я не мог затеять с ним ссору;
но я буду носить на шапке порей до тех пор, пока не встречусь с ним.
Тут уж я наговорю ему тёплых слов.
Конечно же, это болван, мошенник и шут,
который время от времени отправляется на войну,
чтобы, вернувшись в Лондон, красоваться в солдатской форме.
Представьте себе, какое впечатление производят боевые лохмотья
на одурманенные элем головы, среди пенящихся стаканов!
Вот он идёт, надувшись, как индюк.
Я не посмотрю на то, что он надувается, как индюк.
Храни вас Бог, Пистоль,
грязный, вшивый мерзавец, храни вас Бог!
Ты из Бедлама?
Прочь!
Меня тошнит от запаха порея.
Прошу вас от всего сердца, вшивый и паршивый негодяй:
съешьте — как бы это сказать — этот порей.
Сам Кадуаладер с козами своими
Меня бы не заставил съесть его.
Вот вам одна коза!
Будьте же так добры, съешьте порей.
Троянец подлый, ты умрёшь!
Вы сказали сущую правду: когда Господу будет угодно, я умру.
А пока что я хочу, чтобы вы ещё пожили и съели это блюдо.
Вот вам и приправа к нему.
Если вы можете издеваться над пореем, так можете и есть его.
Ешьте, прошу вас.
Я должен это есть?
Вне всякого сомнения и бесспорно.
Клянусь этим пореем, я жестоко отомщу!
Я ем, я ем, клянусь…
Нет, прошу вас, ничего ни бросайте.
Шелуха полезна для вашего расквашенного петушиного гребешка.
Когда вам случится снова увидеть порей,
попробуйте-ка ещё раз поиздеваться над ним.
— Хорошо.
— Да, порей — хорошая вещь.
Вот вам пенни на лечение вашей башки.
Мне — пенни?
Именно, и вы должны его взять,
a не то у меня в кармане есть ещё порей, который вам придётся съесть.
Бог с вами; да сохранит он вас и да исцелит вашу башку.
Я всколыхну за это целый ад!
Полно, полно! Ты только корчишь из себя храбреца.
Ты думал, что если он плохо владеет английской речью,
так плохо владеет и английской дубинкой.
Теперь ты видишь, что ошибся.
Желаю, чтобы уэльский кулак научил тебя хорошему английскому поведению.
Прощай.
Иль шлюхою моя Фортуна стала?
Узнал я, от французской хвори Нелль
В больнице умерла.
И я теперь прибежища лишён.
Я стал стареть, и выбивают честь
Дубинкой из моих усталых членов.
Ну, хорошо же! Сводником я стану
И лёгким на руку карманным вором.
Я в Англию сбегу
и стану красть.
Кровоподтёки пластырем прикрою
И стану клясться, что обрёл их в битвах.
Мир всем, собравшимся для примиренья!
Желаю счастья вам, наш брат король,
И равно королеве Изабелле.
И радости прелестнейшей принцессе!
И вас приветствуем, Бургундский герцог,
Сочлен и отрасль царственной семьи.
И принцам всем и пэрам мой привет!
Сердечно рад я видеть пред собою
Вас, брат достойный, Англии король.
Приветствуем и всех английских принцев.
Да будет так же счастлив, брат король,
Свидания приятного исход,
Как нам отрадно видеть ваши очи,
Которые метали до сих пор
При встречах на французов
роковые,
Убийственные взоры василисков.
И мы надеемся, что эти взоры
Утратили свой яд,
и в этот день
Вражда и злоба сменятся любовью.
Сказать «аминь» на это мы явились.
Мой долг священный — равная любовь
К обоим вам, великим государям!
Теперь, когда я выполнил задачу,
И взором царственным, лицом к лицу,
Вы встретились,—
да будет мне, монархи,
Дозволено спросить пред всем собраньем,
Какое затрудненье иль преграда
К тому, чтоб мир, истерзанный, нагой,
Явил свой лик в прекраснейшем саду,
Во Франции любезной и обильной?
Увы, он