которые, как Александр,
С утра до ночи здесь упорно бились
И прятали мечи в ножны тогда лишь,
Когда уж нечего рубить им было.
Не опозорьте матерей своих,
Но докажите, что и впрямь родили
Вас те, кого зовёте вы отцами.
Пример подайте вы простолюдинам;
Учите их сражаться.
Поселяне!
Вас Англия взрастила,—
так теперь
Явите мощь свою,
нам показав,
Что вы её сыны.
Я в том уверен;
Ведь нет средь вас столь низких, в чьих бы взорах
Теперь огонь не вспыхнул благородный.
Стоите, вижу, вы, как своры гончих,
На травлю рвущиеся.
Поднят зверь.
С отвагой в сердце
риньтесь в бой, крича:
«Господь за Гарри и святой Георг!»
Господь за Гарри и святой Георг!
Прошу тебя, капрал, погоди минутку. Уж больно горяча потасовка!
Ударов град;
рабы господни гибнут.
Но щит и меч / В кипенье сеч
Стяжают славу нам.
Слава — в этом вся соль.
Хотел бы я сейчас сидеть в кабачке, в Лондоне.
Я готов отдать всю славу на свете за кружку эля и безопасность.
К пролому, собаки вы этакие!
Вперёд, подлецы!
Великий герцог, пощади бедняг!
Умерь свой гнев, свой мужественный гнев!
Канонир
Подносит к пушке дьявольский фитиль.
Всё сметено!
Капитан Флюэллен!
Капитан Флюэллен, вас требуют к подкопу.
Герцог Глостер хочет с вами поговорить.
К подкопу? Скажите герцогу, что к подкопу не следует подходить.
Этот подкоп, видите ли, сделан не по всем правилам военного искусства.
Он недостаточно глубок.
Противник, видите ли, подвёл контрмину
на четыре ярда глубже,— так и доложите герцогу.
Ей-богу, они взорвут всех нас, если не последует лучших распоряжений.
Осадные работы поручены герцогу Глостеру,
а он во всём положился на одного ирландца; кажется, это очень храбрый человек.
— Ведь это капитан Мак-Моррис, не правда ли?
— Как будто бы так.
Ей-богу, он осёл, каких на свете мало; я готов сказать ему это в лицо.
Он смыслит в военном искусстве —
я имею в виду римское военное искусство —
не больше, чем щенок.
Вот он идёт, а с ним шотландский капитан Джеми.
Капитан Джеми — на редкость храбрый человек, это всем известно;
он полон знаний и отлично изучил древнее военное искусство.
Добрый день, капитан Флюэллен.
Доброго дня и вашей чести, добрейший капитан Джеми.
Капитан Джеми — на редкость храбрый человек, это всем известно.
Ну, как дела, капитан Мак-Моррис? Вы бросили ваш подкоп?
Сапёры прекратили работу?
Скверное дело, ей-богу!
Работу бросили, протрубили отступленье.
Клянусь своей рукой и душой моего отца, скверное дело.
Всё бросили. Я бы в какой-нибудь час взорвал весь город,
спаси меня Бог!
О, скверное дело, клянусь своей рукой, скверное дело!
Капитан Мак-Моррис! Умоляю вас,
соблаговолите немного побеседовать со мной;
отчасти — чтобы я мог укрепить своё мнение,
отчасти для сатисфакции — как бы это сказать — моего ума…
Касательно принципов военной дисциплины; в этом всё дело.
Честное слово, это будет очень хорошо, добрейшие мои капитаны.
Я бы охотно послушал вашу беседу.
Теперь не время для бесед, спаси меня Бог!
День горячий: тут вам и жара, и война, и король, и герцоги.
Совсем не время для бесед.
Город осаждён.
Слышите, трубы зовут нас к пролому; а мы тут болтаем
и бездельничаем, истинный Бог!
Стыдно нам всем, спаси меня Бог!— стыдно стоять без дела.
Клянусь моей рукой, стыдно!
Тут надо глотки резать и дело делать,
а у нас ничего не сделано, спаси меня Бог!
Клянусь мессой, прежде чем закрою глаза на ночь,
я сослужу хорошую службу
или лягу костьми.
Но, если придется умирать, я дорого продам свою жизнь.
Это уж как пить дать, коротко и ясно.
Капитан Мак-Моррис! Я — как бы это сказать,— с вашего разрешения,
полагаю, что немногие из вашей нации…
Из моей нации?
Что такое моя нация?
Негодяи, что ли, какие-нибудь? Ублюдки? Мерзавцы? Мошенники?
Что такое моя нация?
Кто смеет говорить о моей нации?
Если вы придаёте моим словам — как бы это сказать —
совсем другой смысл, капитан Мак-Моррис,
то я, чего доброго, подумаю, что вы недостаточно любезны со мной,
недостаточно меня уважаете.
А ведь я ничем не хуже