слишком долго был в изгнанье,
И, в груды свалены, плоды земли
От изобилья своего гниют.
Лоза, веселия источник, сохнет,
Заброшенная;
изгороди наши
Топорщатся ветвями. Поросли
Поля бурьяном, беленой, дурманом;
А между тем ржавеет праздно плуг,
Что должен сорняки искоренить.
Луга, где прежде аромат медвяный
Струили клевер, буквица, ромашка,
Не ведают ухода и покоса;
Владеют ими лень и запустенье;
Лишь белена, крапива да лопух
На них растут:
ни пользы, ни красы.
Так мы в своих домах и наши дети
За недостатком времени забыли
Науки, что должны служить стране.
Как дикари, живём мы, как солдаты,
О крови помышляющие, взором
Суровые,
небрежные в одежде,
Ругатели, погрязшие и пороках.
Чтоб родине вернуть благообразье,
Мы собрались.
Коль так, должны купить вы, герцог, мир
Согласием на требованья наши.
Успел я посмотреть лишь беглым взором
Условья.
Не угодно ли вам выбрать
Кого-нибудь из ваших приближённых,
Их обсудить?
Мы обещаем вам
Дать свой прямой, решительный ответ.
Извольте, брат мой. Вы, сестра,
Останетесь или пойдёте с ними?
Любезный брат, я с принцами пойду.
Быть может, голос женский пригодится
При обсужденье спорного вопроса.
Кузину нашу вы оставьте с нами.
Мы разрешаем ей.
Екатерина,
Прекрасная, прекраснейшая в мире!
Не откажите научить солдата
Словам, приятным слуху нежной дамы
И в сердце зажигающим любовь.
Ваше величество смеётесь на меня.
Я не умею говорить английский.
Прекрасная Екатерина! Если вы можете крепко полюбить меня своим французским сердцем,
то скажите мне об этом на вашем ломаном английском языке — и я буду счастлив.
Мил ли я вам, Кет?
Pardonnez-moi, я не знаю, что это такое: «мил ли я вам».
Вы милы, как ангел, Кет.
{Что он говорит? Что я похожа на ангелов?}
{Да, действительно, с разрешения вашей светлости, он так говорит.}
{Ах, Боже мой, языки мужчин так лживы.}
Что она говорит, красавица? Что у мужчин лживый язык?
Oui, что язык мужчин сильно лживый.
Я рад, что ты не знаешь по-английски;
а то, пожалуй, ты нашла бы, что я слишком уж прост для короля,—
ещё подумала бы, что я продал свою ферму, чтобы купить корону.
Я не знаю разных любовных ухищрений,
а прямо говорю: «Я вас люблю».
Ударим по рукам, и дело с концом.
Ну, что вы мне скажете, леди?
Sauf votre honneur, я хорошо понимай.
Право, Кет, если вы меня заставите сочинять в вашу честь стихи или танцевать с вами,
я пропал.
Если бы мне пришлось ради моей любезной вступить в рукопашную или прогарцевать на коне,
я бы дрался, как мясник, и сидел бы в седле цепко, как мартышка.
Но, ей-богу, Кет, я не умею томно вздыхать
и красно говорить,
уверяя в любви.
Можешь ты, Кет, полюбить молодца,
у которого лицо такого закала,
что даже солнцу глядеть на него неохота,—
так бери меня.
А нет,— то если я скажу тебе, что умру, это будет правда.
Но если скажу, что умру от любви к тебе,— нет.
А всё-таки я люблю тебя от души.
Бери себе, Кет, в мужья человека прямого и честного.
А краснобаи, которые умеют
ловко пленять женщин стишками,
так же ловко и ускользают от них.
Все эти говоруны — пустые врали, а стишкам их — грош цена.
Прямая спина сгорбится, чёрная борода поседеет,
красивое лицо покроется морщинами, блестящие глаза потускнеют;
но верное сердце, Кет, оно — как солнце и луна.
Хочешь такого мужа, так бери меня.
Бери меня, бери солдата; бери солдата, бери короля.
Ну, что ты ответишь на мою любовь? Говори, милая, и говори мило, прошу тебя.
Как можно, чтобы я полюбить враг Франции?
Нет, Кет: но, полюбив меня, ты полюбишь друга Франции.
Ведь я так люблю Францию, что не хочу расстаться ни с одной её деревушкой.
И вот, Кет, если Франция будет моя, а я — твой,
то Франция будет твоя, а ты — моя.
Я не понимать, что это.
Не понимаешь, Кет?
Ну, так я скажу тебе по-французски, хоть и знаю, что французские слова
повиснут у меня на языке, словно новобрачная на шее у мужа,—
никак не стряхнёшь.
{Когда я буду владеть Францией,}
{а вы мною…}
{тогда Франция будет ваша, а вы моя.}
Никогда больше не