ему, что это
итальянские рисунки,
Гвидо Рени или Модеста.
Он повесит их где-нибудь в чулане,
и больше их никто
никогда не увидит.
Очень жаль,
ибо они полны
красноречивых деталей.
Мистер Нэвилл шаг за шагом нащупывает
дорожку к сердцу миссис Герберт,
как будто это стало
делом его жизни.
Может быть, он вынашивает план
некоего контракта, который
бы увенчал его усилия?
...Верхом на лошади,
этакий Георгий Победоносец,
похожий на якобита
с палитрой вместо щита,
колчаном, полным кистей,
и пером в зубах.
...С чернилами на пальцах...
Что это у него в руке?
...Невероятно...
еще одно перо?
Похоже на перо...
Неужели перо?
Маленькое перышко...
"...Перо опаснее меча..."
Мы готовы внести четыреста гиней
на этот забавный памятник перу
и взамен получить
рисунок мистера Нэвилла,
изображающий купальню.
Тот, с собачкой,
виляющей хвостиком...
Миссис Герберт правильно
делает, что продает их.
Сколько они могут принести?
Столько, сколько пожелают
заплатить покупатели.
Мистер Сеймур готов, например,
выложить четыреста гиней.
Я даже склонен думать,
что он сделал миссис Герберт
такое щедрое предложение,
чтобы побудить ее продать
что-нибудь более существенное.
Что именно?
Дом, разумеется.
Ну это мы еще посмотрим.
Я проверил его намерения,
предложив ему купить серию
знаменитых рисунков дома.
Я готов на все, дабы
помочь миссис Герберт
повыгоднее продать рисунки
и продемонстрировать
всем свою утрату -
ведь чем больше сумма,
тем более грандиозным
будет памятник.
Так или иначе мистер Герберт
наверняка выиграет от
усердия мистера Нэвилла -
так же, как и все мы, сэр.
Начнем с того, что я не вижу никакой
пользы для себя да и для вас тоже.
Мистер Тэлманн, вы лукавите.
Вы, сэр, в качестве -
с вашего позволения -
будущего опекуна
своего будущего сына
находитесь в завидном положении
и подумайте, как все
удачно обернулось.
Поместье приобретет
нетленный памятник,
который станет частью пейзажа, вместо
двенадцати недолговечных рисунков,
только изображавших этот пейзаж.
Не понимаю, почему
наглость мистера Сеймура
должна доставить ему часть
наследства моего сына?
Быть может, и в этом мистер
Сеймур оказывает вам услугу, сэр.
Как прикажете это понимать?
Лишив вашего сына
возможности увидеть рисунки;
когда у вас будет сын, а он
у вас обязательно будет.
Почему он не должен их видеть?
Потому, сэр, что
он сможет разглядеть
аллегорические намеки,
которые вы, сэр, по упрямству
своему отказываетесь замечать.
Мистер Нэвилл не
силен в аллегориях,
а я вряд ли упущу то,
что заметит мой сын.
Аллегорический смысл, сэр,
очевидно, связанный с его матерью.
Что? С моей женой? Каким образом?
Ходят слухи, сэр,
что мистер Нэвилл видел
в вас обманутого супруга.
Как я был обманут?
Я знаю, Сара, что
вы обманываете меня.
Что у вас с голосом?
К черту мой голос!
Коли так, тогда не страшно.
Что у вас с лицом? Ваше лицо,
Луи, сильно покраснело.
Не больше, чем ваш зад, мадам,
после того как мистер
Нэвилл использовал его.
Хотя ваша речь так же
груба, как и ваше лицо, Луи,
ваши слова днем столь же беспомощны,
сколь ваши действия ночью.
И ночью, и днем, мадам,
ваше поведение вульгарно,
а теперь оно запечатлено
черным по белому,
чтобы все могли любоваться;
и когда светит солнце, и когда
дует ветер, в жару и в холод.
Ваша речь, Луи, становится
чересчур метеорологической.
Вы должны объяснить свои домыслы.
Это не домыслы, мадам, а
рисунки мистера Нэвилла.
Я полагаю, что вы всегда
отказывали мистеру Нэвиллу
в способности
передавать сложные мысли.
Что же он натворил на этот раз?
Дело скорее в том, что он обнажил.
Кажется, это была ваша персона.
Я не имею власти над
рисунками мистера Нэвилла.
Он рисует, что хочет.
Ему платят не за то, чтобы он
рисовал для своего удовольствия.
Или для вашего, мадам.
Почему вы думаете,
что он это делает?
Это бросается в глаза!
И что же?
То, что видно всему свету.
Всему свету!
Неужели столько людей
знакомы с рисунками?
Кто же