Певец "Кукурузного Пояса"."
("Кукурузный Пояс" - северо-восточная часть США)
Представься сама.
Фрэнки Мэйсон.
Можете поцеловать или просто пожать.
Я не знаю, как принято в Чикаго.
У меня очень мало времени:
спешу на важную встречу.
- Можно я что-то скажу?
- Нет.
- Я думал, мы собираемся работать.
- Фрэнки напоёт Вам мелодию по дороге.
- Идём. Она знает её наизусть.
- Я должен...
Закройте глаза, и пусть всё идёт, как идёт.
А всё ты и твои мошенники дружки.
Может быть, просто попался другой жокей?
Они все на одно лицо.
- Держите, это поможет забыть проигрыш.
- Я не голоден.
Посмотрите на обратной стороне.
- Сэм?
- Да.
- Поставь это на Каприз.
- Всю сумму?
- Конечно.
- Как скажете.
Это, так сказать, подарок на долгую память.
Я уезжаю.
До свидания, Фрэнки.
Поработайте ещё над этими двумя нотами.
Эй, Гас! Постойте. Гас, это то, что нужно.
Теперь я не могу Вас отпустить.
Я как раз искал поэта,
который умел бы писать на ходу.
Тогда найдите себе лошадь с карандашом.
Нет, нет. Вы же не позволите такой мелочи,
...как то, что мы друг друга терпеть не можем,
встать у нас на пути?
Это как-то не по-деловому. Не согласны?
Знаете, в Чикаго композиторы имеют довольно
причудливую манеру работать дома за роялем.
Что ж, это, конечно, весьма необычный способ,
но ради Вас я пойду на это. По рукам?
Вы сумасшедший.
Что может быть прекрасней,
Чем проснуться в Каролине ранним утром?
Кто может быть милее,
Чем моя любимая, когда она со мной
Ранним утром?
Там, где вьюнки взбираются по двери
И шепчут свои удивительные истории,
Которые я готов слушать бесконечно.
Там, где рассыпаны жемчужины росы,
Мы бродим с моей милой
Ранним утром,
И бабочки порхают вокруг нас,
Целуя пробуждающиеся лютики.
Если бы у меня была лампа Аладдина,
И я мог бы загадать желание,
Вот что я бы тогда сказал:
Нет ничего прекрасней,
Чем проснуться в Каролине
Ранним утром!"
Всё, ребята, по местам.
Что это за чушь, это "у-у-у-тром"?
По-моему, это вполне соответствует
"но-о-о-там"? Разве нет?
- Я не буду это петь.
- Королева заговорила.
Ну-ну, давайте не будем ссориться.
Людям, которые приходят посмотреть на меня,
не нужны бабочки, целующиеся с цветочками.
Только Джолсон может выступать
с подобными песнями.
(Эл Джолсон - амер. комедиант, певец, актёр, 1886 - 1950)
Стоит мне лишь опуститься на одно колено,
я тут же потеряю половину своего очарования.
- Можно я что-то скажу?
- Нет.
Бабочки, цветочки.
Нет, серьёзно, Зигги, ты что собираешься
теперь переключиться на шоу менестрелей?
(труппа белых актёров, загримированных под чёрных)
Глория права. Это не совсем то,
что могло бы ей подойти.
Неудивительно: она же пела в одежде.
Я пошла. У меня свидание.
- Мальчики, вы ведь
не будете возражать, если я уйду?
- Мы будем только рады.
Добро пожаловать на Бродвей, Гас.
Фу-ты, ну-ты! Идём, Гас, обсудим это.
Перестаньте, пожалуйста.
Всё, что мне нужно, это билет до Чикаго.
Не кипятитесь, Гас. Уверен, Вы с Уолтером
сделаете из этого что-нибудь более изящное.
Простите, мистер Зигфилд,
но Нью-Йорк великоват для меня.
Нам не найти другого такого поэта.
Он набросал всё это
за пять минут во время забега.
- Теперь, наконец, я могу сказать?
- Да.
- Мне понравилось.
- Ей понравилось! Ну, слава богу.
Начнём с начала. Раз, два...
А я Вас жду.
- Хотите забрать свой нож?
- Не убегайте, Гас.
Я просто хотела познакомить
Вас с правдой жизни.
Я могу закричать.
Я, между прочим, ведущая актриса в этом шоу.
Всё, что я исполняю, должно быть
высшего класса. За это я и сражаюсь.
Да? Найдите себе другого противника.
Я уезжаю.
Вы мне нужны. Я считаю,
лучшего поэта, чем Вы, не найти.
В жанре "бабочки-цветочки"?
Вы это имеете в виду?
Именно так. Но сейчас Вы на Бродвее.
И в радиусе 15 миль отсюда ни одного лютика.
Вам надо написать что-то более утончённое.
И Вы сумеете. Просто кто-то должен
научить Вас