вдруг стали трудиться
вместе плечом к плечу
со своими злейшими врагами,
чтобы достичь общей цели,
как свободные
взрослые американцы.
Стенли и Берти отметили
места посадки веточками,
так что люди видели,
где откапывать нежные ростки.
Флора чисто по-детски
дразнила Грейс,
намекая на романтические чувства,
которая та якобы питала к Тимоти.
Спокойной ночи!
Спокойной ночи!
Может, ляжем и поговорим
немного перед сном?
Нет, спасибо, Вилма.
Я еще не устала так,
чтобы ложиться.
Я прогуляюсь.
Прогулка, когда тело
не хочет спать, очень полезна.
Я сама так делаю.
- Спокойной ночи!
- Спокойной ночи!
То, что все вдругзадвигалось
и пошло само собой,
могло только радовать Грейс.
Но то, что она не играла
в этом активной роли,
вдруг погрузило ее
в какой-то вакуум,
и что-то непонятное в ее душе
стало требовать внимания.
Это было нечто
чисто человеческое,
инстинкты и чувства.
Зловещее чувство
бездомности и одиночества
поразило Грейс в самое сердце.
Прогуливаясь, Грейс вдруг оказалась
у задней стены деревянной бани.
И без всякого предупреждения
ощущение бесприютности
превратилось в странное желание
двигаться вверх
по этой ржавой трубе
навстречу потоку грязной воды.
Туда, где обнаженные тела
мыли дешевым мылом.
Черная кожа.
Мужская и черная нагота.
То, что Грейс почувствовала
возле бани,
было чем-то
неблагородным, постыдным.
Ее ум должна была занимать
политика управления Мандерлеем,
которая не имела к этим
мыслям никакого отношения.
Грейс заставила себя уснуть,
чтобы прогнать мысли
о черных телах.
И это ей удалось
благодаря упрямству,
процветавшему в ее семье.
Но росток хлопка в ее теле,
изголодавшемся по любви,
не сдавался и явил
себя в виде сна.
Грейс была в южных краях.
Ее окружали женщины
в экзотических нарядах
и мужчины в тюрбанах.
Даже во сне она страстно
ненавидела всякую мысль о том,
что ее отец, возможно,
оказался прав,
но это был гарем.
Появилась группа черных рабов,
несущих огромное блюдо
со множеством девушек.
Спустя мгновение Грейс
уже возлежала среди них,
дрожа от удовольствия,
в то время как толпа бедуинов
ублажала ее своими носами.
Но еще больше она смутилась,
когда появился Тимоти.
Он одновременно был рабом,
несущим вино дрожащими руками,
и самим шейхом,
чьи властные руки оценивали
самые интимные отверстия Грейс.
Кажется, я проспала.
Простите, Клэр стало хуже.
Да.
К сожалению, у нее снова жар.
Она что-нибудь ела?
Конечно,
шкварки и жареного цыпленка.
Она съела немного овсянки,
но еда в ней не держится.
Во время прошлогодней бури
было тоже самое.
Но в этом году
пыли намного больше.
Возвращайтесь домой, мисси,
к чистому воздуху и хорошей еде.
Я останусь здесь,
как бы трудно нам ни было.
А будет очень трудно.
Еды осталось самая малость.
Хотя кое-кто по-прежнему
набивает брюхо.
Верно.
Надо это обсудить.
Все обойдется, Роуз.
Я предлагаю выдавать
каждому определенную норму
и растянуть
нашу провизию на месяц,
пока не созреет
урожай на огородах.
Я также слышала, что у нас
очень мало бобов и картошки,
давайте отдадим их Роуз.
Клэр они нужнее всего.
Прочие продукты поделим
поровну между остальными.
Извините, между остальными,
нас это тоже касается?
Да, конечно.
Мы уже съели все, к чему ваш
отец даже не прикоснулся бы.
Джозеф клянется, что это
и едой считать нельзя юридически.
Ваш отец разрешал нам добывать
съестное в трудные моменты.
Конечно, мы можем
украсть что-нибудь.
Но я думаю, это тоже нехорошо,
мисс Грейс.
Боюсь, что ваши дела плохи.
Может быть, и так.
Глава шестая.
Трудные времена в Мандерлее
Как ни печально, самый
питательный продукт,
который могло предоставить имение,
не улучшил состояние Клэр.
Ей нужно было мясо.
И Тимоти это знал.
Поэтому решено было,
что впредь придется обходиться
без старого верного осла.
Не то.
Верным признаком
падения боевого духа
было и то, что гангстеры
пытались восстановить автомобиль,
пострадавший от пыли.
Но к счастью, Джозеф,
опытный юрист,